- Так! – Ив побарабанила пальцами по столу. – Если он следит за тобой, то от него не скроется, что ты получаешь письма. Вот пускай сам и решает проблему с внезапно объявившимся соперником. Ты же не даешь повода усомниться в своей честности? Ну, говори! Чего молчишь? Отвечала на чужие письма?

- Нет. Я первое порвала. А это всего лишь второе. Глупости все это. Зря только вас взбаламутила.

- Вот и правильно. Глупости, - Ив потянула листок со сломанной печатью к себе. – Мы письмо сначала с Мажей прочтем. И если там не будет ничего, что бросило бы на невесту скрытного жениха тень, то дадим почитать и ей.

- Я согласна, - Мажанна передвинула стул, чтобы сесть рядом с Ивоной, - а то придумала себе горе. Пусть незнакомый поклонник шлет, пока твой всевидящий «господин» его не утихомирит, а мы будем всего лишь читать. Как книгу. Ведь за поглощение романов о любви, где частенько о-го-го какие глупости пишут, от невесты не отказываются? В чтении нет ничего предосудительного. А потом, если ты не будешь отвечать на письма, тайному воздыхателю и самому надоест писать.

Пока Мажа выдавала длинную тираду, Ивона уже скользила глазами по письму.

- Лис, я думаю, ничего не случится, если ты узнаешь, что он пишет, - произнесла Ив, переводя взгляд на подругу. – Твой С.З. никуда тебя не зовет. Ему ничего от тебя не нужно. Ему всего лишь хочется поделиться мыслями. Прекрасное письмо.

- Ты так думаешь? – с сомнением произнесла Лиса, но Ив уже начала читать вслух.

- «Приятной зимы, милая леди Виру.

Пишу вам и слышу, как за окном с шелестом падает снег. Ветер уже не злится и не швыряет снежинки как попало, превращая их в заледеневшие осколки. Они скользят медленно, и их полет завораживает. Я могу часами смотреть на прекрасный этот танец.

На память приходят воспоминания: с каким удовольствием я наблюдал за рыжеволосой девушкой – любительницей лизать сосульки. Ее непокорные пряди выбивались из-под меховой шапки, веснушки, контрастные на бледной коже, делали и без того запоминающееся лицо особенным. Зеленые глаза смеялись. Я говорил ей: «Простынешь!», а она в ответ еще больше дразнилась.

Она все-таки заболела, и вместо звонкого, как колокольчик, голоса я слышал сиплый бас. Я отпаивал ее чаем с малиной и медом. Она старательно дула на кипяток, и над верхней губой собирались бисеринки испарины.

А снег все кружит и кружит. Берегите себя. Всегда ваш З.С.»

- И что это было? – Мажанна не поверила, вырвала из рук Ивоны письмо. – Зачем писать о какой-то рыжеволосой девице?

- Он иносказательно предупреждает, чтобы Лиса поберегла себя в трескучие морозы. Одно дело, когда тебя отпаивает чаем молодой паж, совсем другое, когда ты лежишь в лазарете, кашляешь во всю мощь, а рядом посапывает уставшая сестра милосердия. Я в зиму перед поступлением в пансион так болела. И как никогда чувствовала себя одинокой.

- Ив, а почему ты находилась в лазарете? Не проще было бы вызвать врача на дом? Заботливые мамины руки…

- Может быть, и проще. Но у моей мачехи руки вовсе не заботливые. Мой кашель ее раздражал.

- А отец? – Мажанна густо покраснела. Лиса тоже чувствовала себя неловко. Два года живут в одной комнате, и только сейчас узнали, что у Ив неродная мать. Скрытная, она никогда не рассказывала о своей семье.

- Отец все время на службе. Советнику короля нечасто выпадает побывать дома, - Ивона смотрела в окно, где на подоконнике склевывала хлебные крошки серенькая пичужка. – А знаете, что я попросила бы у Хранителя?

- Что? – выдохнула Мажа.

- Чтобы мамы никогда не болели и не умирали. Нельзя оставлять маленьких девочек одних, - Ив резко поднялась и вышла из комнаты.