- Элизэ, - грустным проникновенным голосом говорит Лессий. – Я очень надеюсь на нашу новую встречу. Я буду надеяться и ждать.

Я смущенно выдергиваю свою руку.

- Мне пора, - сухо говорю я и снова с намеком кашляю.

Лессий душераздирающе вздыхает. Вот же блондинистый донжуан.

- Карточка с вашим вознаграждением… простите, Элизэ, с вашей зарплатой, лежит в кошельке. Простите, что позволил залезть в вашу сумку.

- Прощаю, - ледяным тоном изрекаю я.

У меня на душе скребутся кошки. Но еще и очень чешется под лопаткой. Поэтому я торопливо сбрасываю Лессию на руки боварон и шагаю вперед, стараясь не наступать на нарисованные на полу линии и светящиеся камни. Мне очень хочется думать, что Лессий таращится на мои ноги – недаром на мне коротенькие шортики, но оглядываться я себе запрещаю. Мы, атермы, гордый народ.

- Толкните дверь, Элизэ! И пусть Имрис осветит ваш путь! – слышу я напутствие Лессия, но только киваю и берусь за ручку двери. Поворачиваю ее. Дверь со скрипом открывается, и…

2. ГЛАВА 2. Эффект бабочки

…И на меня обрушивается наш земной мир: трением шин по асфальту, разгоряченным летом, доносящимся из-за гаражей визгом болгарки, запахом бензина и пыли, родной речью... И даже вкрапление обсценной лексики меня сейчас умиляет. Дверь захлопывается за моей спиной, отрезая прошлое. Оно кажется теперь совершенно невозможным, словно приснившимся наяву. Я стою, обливаемая жаркими потоками солнца, моргаю ослепленными глазами, и на мою душу снисходят покой и радость. Я дома! Наконец дома! И не умираю! Мне кажется, что земной воздух входит в мои поры, излечивая травмированный Церентой организм и даруя здоровье.

Несколько секунд я стою как дура. Потом появляется беспокойство: и что мне сейчас делать? Меня уже объявили в розыск? Вместе с чужой тачкой? Как угонщицу. Интересно, как быстро Иришкину «Ауди» разобрали на запчасти? Держу пари, что ее фары уже светят где-нибудь на Ямале, а кондиционер холодит в Махачкале… Тут мой взгляд наталкивается на знакомую голубую машинку с открытым багажником. А рядом с ней на знакомого блондина. Максим недоуменно смотрит на меня. А я на него. Полагаю, что даже баран на новые ворота смотрел более осмысленным взглядом. Я с опаской подхожу к молодому человеку, не зная, что сказать и как действовать.

- А пиццы? – спрашивает блондин, приподнимая левую бровь. – Еще не готовы?

- Какие пиццы?

- Которые мы заказали, - спокойно говорит блондин и улыбается: несомненно, выгляжу я очень забавно: растрепанные волосы, недоумевающее лицо.

Шестеренки в моей голове вертятся со страшной скоростью, но все как-то вразнобой. Мой демон щипает меня в плечо, понуждая соображать быстрее. А-а! Максим спрашивает меня про те самые пиццы, которые мы с ним… Он что – бредит? Не может же он всерьез дожидаться своей пиццы целую неделю?

- Ты давно ждешь? – интересуюсь я с невинным лицом.

- Пару минут, - пожимает плечами Максим. – Ты пошла за пиццами и сразу вернулась.

- Понятно.

Я подхожу к «Ауди». Внутри лежат положенные мной продукты, а рядом термосумка. Я открываю ее и трогаю мороженое. Оно ледяное. Так, это что же получается? Я вернулась в ту секунду, когда ушла?

- Так пиццы готовы или нет? – терпеливо повторяет Максим.

Я оглядываюсь на дверь пиццерии. Сейчас над ней нет голубоватого свечения. Только я ни за какие коврижки туда не пойду! Хоть режьте меня.

- Ты не мог бы за ними сходить? – прошу я Максима, хлопая ресницами. – И, кажется, я чек куда-то дела.

- Лиза, с тобой все в порядке? – внимательно разглядывает меня Максим. – Ты какая-то странная. С тобой ничего не случилось?