Всё, что смогли сделать защитники Владимира, это не дать огню распространиться дальше по стене до другой башни.

Пожарище долго заливали водой, покуда оно не перестало дымиться.

Олег собрал городских плотников и древоделов, повелев им как можно скорее заложить пролом брёвнами, пока поляки не двинулись на штурм.

Однако работы так и не начались. К Олегу пришли выборные от владимирских бояр. Олег встретил их на теремном дворе, где происходила разгрузка с повозок кричной железной руды, из которой в княжеской кузнице изготовляли наконечники для копий и стрел.

– С чем пожаловали, бояре? – спросил Олег, вглядываясь в знакомые бородатые лица.

Бояре сняли парчовые шапки и отвесили князю поклон. Затем один из них, по имени Самуил, произнёс:

– От Болеслава был гонец. Болеслав готов предоставить тебе, княже, свободный выход из города. По-моему, это для тебя самое лучшее. С такой брешью в стене нам поляков не сдержать, они всё равно прорвутся в город.

Самуил печально вздохнул, всем своим видом показывая, как нелегко ему говорить такое своему князю.

– В город поляки, может, и войдут, но в детинец – никогда, – жёстко бросил Олег.

– Князь, ты станешь оборонять детинец, а поляки тем временем, озлобившись, сожгут наши дома, полонят наших жён и детей, – сказал другой боярин, Земомысл. – Ведь в детинце не уместится всё население Владимира.

Третий из выборных – Свиязд – поддержал своих спутников:

– Не надо заливать Владимир кровью, княже. Помощь от Всеволода Ярославича не пришла, а одному тебе с Болеславом не совладать. Ты доводишься Болеславу шурином, поэтому он выпустит тебя из города вместе с дружиной и челядью. Ступай себе с Богом, князь!

– Уходи, князь. Не испытывай терпение Болеслава, – опять заговорил Самуил, – а уж мы сами о себе промыслим. Я женат на польке, у Земомысла дочь замужем за польским воеводой. Нешто мы с поляками не столкуемся!

– Я вижу, бояре, вы уже столковались с ляхами за моей спиной, – с кривой усмешкой обронил Олег.

Бояре опустили глаза.

Видя, что владимирцы через мир с Болеславом желают избавиться от тягот войны, Олег не стал упорствовать и быстро собрался в путь. Болеслав не чинил Олегу препятствий. Польский князь даже предложил русичам провиант на дорогу, но Олег не взял.

Это был горький путь. Называть поведение владимирцев изменой Олег не хотел, но иного слова подобрать не мог. Обиднее же всего было то, что пришлось без битвы уступить Владимир Болеславу, который превзошёл Олега хитростью.

Регнвальд успокаивал Олега:

– Пусть ныне Болеслав на коне, а завтра ты на коне будешь. Чаю, война с Болеславом токмо начинается. Всеволод Ярославич так просто не уступит киевский стол Изяславу!

Словно в подтверждение слов Регнвальда, на второй день пути у реки Горыни Олег увидел большой стан. Судя по знамёнам, это были полки Всеволода Ярославича.

Оказалось, что Всеволод Ярославич двинулся на Болеслава и Изяслава в спешке, не закончив войну со Всеславом. Он привёл с собой не только сына Владимира с его смоленской ратью, но и Бориса Вячеславича и Рюрика Ростиславича с их дружинами.

Олег, не преуменьшая опасность, правдиво поведал про многочисленность вражеского войска и про решимость Изяслава отвоевать великокняжеский стол.

На военном совете все молодые князья стояли на том, что надо дать битву, не вступая в переговоры с Изяславом и Болеславом. Особенно непримиримо был настроен Борис Вячеславич, который прямо заявлял, мол, лучше всего покончить с Изяславом и его сыновьями в сече, дабы в будущем не было хлопот с их потомками.