– Спирту, – шикнул я, стараясь хрипеть, как заядлый собутыльник. А сам потихоньку направился вдоль стены к окну. – Спирту принес, слышь? Нормального, ядреного. Полтораху.

– На двоих негоже, – заметил Коммунальный, подумав.

Нижняя его половина шевелилась, исходила сукровицей. Коммунальный почесал могучую грудь, разодрав ногтями тельняшку.

– А мы это, слышь, еще одного позовем, да? На троих же нормально? – Я переводил взгляд с чайника на Коммунального и обратно.

– По-хорошему, нормально. Где-то тут шлялся один, мелкий, костлявый. Закусь есть?

Из темных лужиц, растекающихся вокруг зловонного силуэта, появлялись предметы.

Грезы. Они подобно грязным водам реки, вышедшей из берегов, затопляли реальность вокруг, преобразовывая ее. Стукнулась о батарею зеленая бутылка-«чебурашка». Скрипнул табурет, крашеный-перекрашеный, с куском прилипшей к ножке газеты.

Коммунальный повернулся ко мне. Окровавленный глаз ощупывал новый мир. Еще немного, и до твари дойдет, что она общается с реальным человеком. А люди для них как комары. Назойливые, мелкие, вредные. А с комарами что делают? Прихлопывают – и делу конец.

– Корюшка. Выпотроши, слышь? Я пока за третьим смотаюсь. Нормально только почисть, чтоб не как в прошлый раз. С головы начни. – Хриплый голос давался мне тяжело. Першило в горле.

Коммунальный пару секунд смотрел на меня, затем отвернулся и принялся за корюшку. Он брал рыбу мясистыми пальцами, каждый из которых был размером с мое плечо, ломал ее, крошил и перетирал, не замечая, что делает. Главное, чтобы Коммунальный был уверен, что все у него получается.

Чайник шипел, заливался, тарахтел крышкой. Из носика валил пар. Я положил ладонь на бок чайника. Само собой, холодный. Аномальные твари просачиваются через разошедшиеся швы. Как будто та самая рубашка прохудилась в одном месте, и вот через образовавшуюся дырочку уже лезут разные мелкие паразиты. У каждого разрыва есть своя точка, с которой воображаемые нити реальности начинают расходиться. Чайник был точкой в этой комнате. Отсюда шов разошелся уже на три этажа вниз и влево.

Теперь по инструкции. Я снял с чайника крышку. Конечно же, изнутри он был во много раз больше, чем снаружи. Классика. Если потренироваться, можно было бы провалиться через дыру в Изнанку, а потом вернуться обратно. Но это строжайше запрещалось, особенно в нашем филиале. Люди здесь были в основном неопытные, а ловцов – которые отправлялись в Изнанку – всего двое.

Из чайника повалили клубы пара. Окно мгновенно запотело, и на стекле влажными разводами начала вырисовываться картина вывернутого мира. Того самого, где ночь, улица, фонарь, аптека. Где город никогда не видел солнца, а его крохотные доходные дома, соборы, башенки, новостройки, проспекты, дворы-колодцы были плотно укутаны туманом и моросью. Где по рекам и каналам неторопливо текли грезы, фантазии и мечты умерших людей. Кто скрывался там?.. Кто следил за серым небом, разглядывая прохудившиеся швы, чтобы рвануть к ним и выбраться, вылезти, выползти в такую притягательную реальность?.. Девяносто шесть тысяч карточек с описанием аномальных тварей хранил только наш офис. Считалось, что это всего один процент от реальных обитателей Изнанки. Что ж…

Я пожалел, что дал телефон Шкловскому. Такой бы кадр получился! На оконной раме проступили тугие капли. Я собрал их большим пальцем правой руки. Левой рукой извлек из кармана катушку ниток и кожаный чехол с набором игл. Игла номер шесть – то, что нужно. Быстро насадил в ушко нить, а острый конец осторожно воткнул в переплетение линий на татуировке у себя на левой руке. Все действие заняло секунд пятнадцать.