Поравнявшись с Мауром, Канниш хмыкнул. Их невысокий товарищ держал голову слегка набок, подобно псу, услыхавшему подозрительный шорох, и ответил, будто Канниш задал вопрос:

– Вот корабельный сарай Оньяна Гримна.

Канниш взглянул в направлении реки. Корабельный сарай был большим и высоким, одним фасадом он выходил на улицу, а другим – к темной воде. На противоположном берегу возвышались Старые Ворота, точно сам город взирал на них сверху вниз. Или бог.

– Похоже на то, – сказал Канниш. – И чего?

– Я слышал голос, – сказал Маур. – И глянь на то окно. Оно завешано тряпкой, но…

– Там свет, – сказал Таннен и вытянул меч. Лунный луч блеснул на металле. – Там кто-то есть.

Канниш придержал Гаррета за предплечье.

– Жди нас здесь.

Наполовину недовольный, наполовину обрадованный, Гаррет присел на низкую каменную ограду, спиной к темноте. Он смотрел на лодочный сарай. Днем на этих самых камнях сидят портовики и погонщики, слуги с полными овощей и хлеба корзинами, и никто не чует никакого ужаса. Но в темноте все по-другому.

– Порядок, Маур, – сказал Канниш. – Мы справимся.

– Я пойду с вами, – сказал Гаррет.

Таннен повернулся с ухмылкой:

– Желаешь помочь – не стой на дороге.

– Лучше, если останешься. – Голос Маура дрожал.

Гаррет приложил ладони к камню ограды и с замиранием сердца наблюдал, как трое младших стражников рассредотачиваются и идут к лодочному сараю – и тому, что внутри.

Сарай был большим и высоким, как бальный зал, но на этом вся схожесть и оканчивалась. Заполненный водой шлюз занимал половину того, что сошло бы за танцевальный пол. Если громадные створки шлюза отпереть, то через Кахон можно было увидеть Старые Ворота, увенчаные Дворцовым Холмом, но вместо этого взгляд упирался в немереную ширь плотно подогнанной древесины и реку, струящуюся в нескольких дюймах внизу.

Полускрытую мраком крышу обтягивала паутина канатов, шкивов, цепей с подвесными мостками и старыми железными балками направляющих. Сверху в темноте висела плоскодонка, ее корпус был частично разъят, как у огромной недовыпотрошенной рыбины. Воздух пропах тут смоляным варом и лаком, а от смеси испарений с крепленым вином кружилась голова и слегка подташнивало.

Берр со товарищи затянули окна тканью, чтобы спрятать свет дюжины фонарей. Около двадцати человек сидели на лавках или болтали ногами в речной воде. В основном молодые парни возраста Берра, носившие штаны грузчиков из грубой холстины, как маскарадные костюмы. Некоторые, судя по комплекции, действительно занимались физическим трудом. Одна из женщин была в маске, три прочие – нет. Мужчины слонялись вокруг, хлопали друг друга по плечам, хохотали и притворялись, будто не зарятся на дам. Женщины в основном держались кучкой, порой одна-две отделялись от общего кружка, огибали зал и возвращались. За исключением Элейны. Она заняла место на хлипкой деревянной лестнице, что цеплялась к стене до темного верха. Не в гуще компании и не наособицу, а где-то с краю, где ей было вполне комфортно. Маска скрывала ее вежливую улыбку.

Теддан, разговаривая с очень высоким и особенно крепко сложенным мужчиной, глянула на нее через плечо. Элейна помахала кузине в ответ. Подразумевалось: «я в порядке, не обращай внимания», но Теддан дружески сжала здоровяку плечо и отошла. Разочарование на его лице было бы заметно даже с противоположного берега.

Теддан ступала с подкруточкой, показывая платье в наивыгоднейшем свете. Проходя мимо другого парня, она на ходу выхватила у него бутылку вина. Тот не протестовал.

Достигнув ступенек, Теддан растеклась возле Элейны, обвивая ее руками и кладя голову на плечо.