Начинаю двигаться плавно, размеренно, увеличивая темп и шепча, чтобы потерпела. Кончаю быстро, выплёскиваясь на живот, и продолжаю успокаивать.

- Прости, малыш. Не смог остановиться. Больше не будет больно. Теперь будет только хорошо. Обещаю, - обнимаю, глажу по спине, несу какой-то бред, лишь бы успокоилась, перестала плакать.

    Ночью больше не лезу, обходясь поцелуями и ласками. Как рвать – понял, а через сколько можно вставить – не знаю. В туалете лезу в интернет и дурею с себя. Двадцать восемь лет, а я вычитываю инструкцию по целкам, сидя на ободке унитаза. А где ещё? Не могу же я своей малышке показать, что полный профан в этом деле. Терплю до обеда, а дальше полный срыв. Отрываемся друг от друга только на короткие прогулки и кафе. Не могу долго сдерживаться, слишком горячая малышка, слишком быстро заводится и учится, послушная моя.

    На третий день решаю продвинуться дальше. Столько её на члене кручу, а ротик ещё не оприходован. Она умничка. Встаёт на колени, нервничает, но открывает рот, задыхается, давится, но старается глотать, а я сдерживаюсь, сжимаю яйца, чтобы подольше губки её по моему члену ползали, чтобы привыкла ротиком работать, потому что люблю я это дело, прусь от глотательных вибраций, обволакивающих головку. И девочке моей придётся часто стоять на коленях, и научиться получать от этого удовольствие.

    После зажигательного минета чувствую себя на подъёме. Пока малышка переживает под душем, решаю приготовить нам завтрак. Всё сначала идёт хорошо. Сковородку накалил, яйца разбил, огонь убавил. Стою с лопаткой наготове, контролирую степень пропекания желтка, чего-то мурлычу себе под нос, подёргивая в такт бёдрами, и, сука! звонок.

- Ворон. Есть предложение в Джоне посидеть. Сегодня новые девочки раздеваются, - Димыч гогочет в трубку, сопровождая голос звоном посуды.

- Нет, братан, - отворачиваюсь от плиты и рассматриваю окна напротив. – Меня месяц не трогай.

- Чего так? – на заднем плане воцарилась тишина.

- С такой малышкой зависаю, аж член круглые сутки стоит, - делюсь, как мужик с мужиком. – Через месяц уедет, и я весь ваш.

    Скидываю вызов и задыхаюсь от гари. Сука! Все старания насмарку. Приходится давиться прошлогодними пельменями, которые я сдуру купил по распродаже. Малышка предлагает сходить в магазин и приготовить нормальный ужин, что я с удовольствием поддерживаю, надоело питаться в кафешках и дошираками. Домашняя еда, после очередного забега, вызывает гастрономический оргазм.

- Мань. Я на тебе, наверное, женюсь, - срывается с моего довольного языка. -  Тебя и трахать охрененно, и готовишь вкусно.

    Затем спохватываюсь и надеюсь, что на обещание жениться Машка не зациклится. Рано мне ещё вязать себя по рукам и ногам, свободным волком побегать хочется.

Мария

    За неделю до моего отъезда мы окончательно слетаем с катушек. Прогулки по Москве закончились, походы в кафе тоже. Весь день проводим в постели, обходясь мелкими перекусами и быстрыми перебежками в ванную комнату. Об отношениях на расстоянии не говорим, большой веры в них нет. Даня молодой, красивый мужчина, и вряд ли будет месяцами блюсти целибат. От этого понимания мне становиться очень больно, но я старательно скрываю свои мысли. Что толку истерить и требовать верности? Всего лишь летний роман, сравнимый с курортным. Я вернусь к учёбе, буду стараться забыть. Нет, не забыть. Сжиться с тоской, с ревностью, с неудачной любовью. А Дан останется здесь, в окружении друзей и виснущих на нём женщин. Что делать? Как быть? Грустно, тошно, тянет в груди, но я цепляю улыбку и поворачиваюсь к нему.