Успокоение переходит в нежный, неторопливый секс, стирающий последние слёзы и дающий надежду на будущее. Скорее всего, будет сложно, но мы попробуем. Питер не так далеко от Москвы, можно видеться пару раз в месяц.
Мы лежим в обнимку, и я любуюсь тонким браслетом на руке, подаренным после близости Даней. Он переливается в свете девяти ламп, горящих под потолком, и отбрасывает яркие блики на мою кожу.
- Нравится? – второй раз спрашивает Дан.
- Очень. Спасибо, - целую его в ключицу, прихватывая кожу губами.
- Малыш, - урчит от моих касаний языком. – Хочешь ещё раунд?
- Нет, - отстраняюсь и занимаю законное место на плече. – Ещё раз, и не смогу свести ноги.
- Это хорошо, - опускает руку и сжимает ягодицу. – Будешь долго вспоминать в своей культурной столице московский трах.
Посидеть с Тошкой не удаётся. Утренний забег, перешедший в дневной заплыв, оставляет время только заехать за передачкой и нестись на вокзал. На перроне слёзы прорывают блокаду, и я заливаю ими чёрную футболку, так идущую Дане.
- Ну чего ты, малыш? Я обязательно приеду. Сейчас разгребу дела, и на недельку к тебе, а там решим, кто и когда будет в гости приезжать. Семьсот километров всего, - Дан гладит меня по спине, чмокает в волосы и крепко сжимает в руках, а я никак не могу от него отцепиться. Кажется, отпущу, и он пропадёт.
Кондуктор командным голосом объявляет посадку, торопит прощающихся и, с укором, смотрит на нас, а я висну, как мартышка, и не могу справиться со слезами. Не так я думала прощаться с ним. Хотела поцеловать, погладить по груди, развернуться и, виляя бёдрами, растаять в вагоне, рыдая после этого на своей полке.
Даня с трудом вползает со мной и с сумками в вагон, обещая недовольной женщине запихнуть меня на полку и немедленно выйти, что и делает, оставляя последний поцелуй и гарантируя скорую встречу, и я верю. Я всегда ему верю.
Поезд трогается, и я вцепляюсь в полку, чтобы не побежать к нему, не выскочить обратно на перрон. Так и лежу треть пути, пока руки не начинают ныть от онемения. Это сейчас тяжело, успокаиваю себя. Родные стены, друзья, подготовка к учебному году. Я справлюсь. Тем более Даня приедет. Он обещал.
В полночь меня встречает папа и радостно сообщает, что две недели я поживу одна.
- Удалось достать горящие путёвки в Грецию, завтра с мамкой улетаем, - делится, довольно улыбаясь. – Тебя оставляем за старшую. Ты ведь уже самостоятельная.
- Не волнуйся, пап. Фаню накормлю, цветы полью, квартиру не сожгу, - устало отвечаю, уставившись в окно.
- Устала с дороги, - замечает папа. – Ничего. Сейчас приедем, спать ляжешь и отдохнёшь. Самолёт у нас в семь, так что будить тебя не будем.
Дома обнимаю маму, говорю, что рада за них, что надо отдыхать, и иду в свою комнату. На кровать падаю в чём есть, принюхиваюсь к майке, улавливаю его запах и скулю в подушку, сжимая зубами кулак.
4. Глава 4
Мария
Утро лёгким не бывает. Для меня это утро, первое без Дани, даётся тяжело. Чтобы я не делала, зависаю, вспоминая наши дни, наполненные близостью и любовью. С моей стороны искренней любовью. Беру телефон и печатаю короткий текст:
«Доброе утро)»
Жду двадцать минут и не получаю ответа. Наверное, отсыпается после бессонных ночей. Я тоже хочу отоспаться, но болезненное давление в груди не даёт спать. Закрываю глаза и мучительно думаю о нём, вижу его, чувствую его запах.
Стараюсь себя занять делами, разбираю сумку, стираю, убираюсь в квартире, но мысли занимаются очень плохо. Теперь я знаю, что чувствовала Ленка, когда Артём после школы ушёл в армию. Она тогда плакала, не ела, не спала, перестала общаться с друзьями, а я считала её слабой. Теперь слабая я. Ленку мы потеряли, как только Артём вернулся через год с новой девкой, висевшей у него на руке. Этот подонок мурыжил Ленку до последнего, писал письма, звонил, слал смс, а сам готовил подлянку, бегая в увал к местной бабе. Результат оказался плачевным. Баба залетела, а Ленка наглоталась таблеток в день свадьбы Артёма. Никто такого не ожидал. Если бы знали, что задумала Ленка… Потом раскрылся обман с ложной беременностью, последовал скандал, развод, а Ленку уже не вернуть.