Хашим сразу лег спать, как только разложили палатку. Мы сидели втроем, и Оливия рассказала, как ее отец выдал замуж за какого-то старика, который умер, так и не дождавшись брачной ночи, потом ее выгнали еще с двумя женами. Она хотела устроиться служанкой, купила себе место, но и оттуда вскоре отправили за дверь, отлупив ее плеткой. Ее забрали наложницей и вели в столицу, но караван разграбили по дороге. Всех, кто спрятался и остался живой, пригнали в ближайший город. Тут она и обитает. По вечерам они делали топливо для домов, а днем их продавали.

— Дарха, как ты узнала, что это твоя дочь? Ведь ты ее оставила совсем маленькой в доме мужа.

Она показала на шнурок с бусинами:

— Я его сплела и на шею ей повесила, когда уходила. Когда увидела на рынке, не поверила своим глазам. А потом имя спросила и думала, что от жары схожу с ума.

Оливия сжала его в своей ладони и зашмыгала носом. Они прижались к друг другу, и моя помощница очень долго гладила ее по спине. Я оставила их наговориться, потому что до этого момента им не представилось такого момента, а сама пошла спать.

Утром мы собрали все свои вещи и отправились дальше в путь.

17. 16 глава

Через две недели пути к нам присоединился еще один караван. И теперь я даже не видела края, когда оглядывалась назад, где заканчивались верблюды. Он всегда скрывался за поворотом или барханами. Тут стали все чаще попадаться кустарники и кривые деревья. Мы даже на ночевку остановились в каком-то месте, где кругом были большие камни, а не песок. Среди закрученных стволов находился глубокий колодец и пару жилых домов с молчаливыми хозяевами. Тут же паслась коза и женщина что-то пряла, похожее на ковер. Если к ней кто-то обращался, то она делали вид, что не слышит. Как только мы остановились, пару мальчишек, которые помогали погонщику у нас в караване, бросились поить верблюдов.

Мы задержались тут на сутки, пока всех животных напоили, люди набрали воду и отдохнули. Я все время, что мне выдалось, лежала пластом в палатке. Спина болела жутко и когда я приняла горизонтальное положение, мне показалось, что я умерла и нахожусь в раю.

Вскоре мы отправились дальше, а наше место уже занимал другой караван. Теперь тут все чаще попадались вереницы верблюдов, идущих то в одну сторону, то в другую. Это могло означать только одно, что мы приближаемся к столице.

Всю дорогу Хашим помогал Оливии, я видела, что она ему нравится, но он опускал глаза, если видел, что я это замечаю. На последней стоянке вечером за ужином мы разговорились. Я не стала юлить, мне нравился этот парень, а когда рядом мужчина, в этом мире — это считается надежно.

— Хашим, Оливия — моя сестра.

Он удивленно посмотрел на меня:

— Как так? Ты выкупил ее на невольничем рынке.

— Да. Дарха вырастила меня как мать, которой я в детстве лишился. А ты знаешь, что такое мать для воина.

Он покачал головой и опустил глаза.

— Оливия — ее дочь, которую у нее отняли, когда та была ребенком. Она узнала ее среди рабынь, и я ее выкупил.

Он посмотрел на меня и о чем-то задумался. Я подождала, пока до него дойдет смысл моих слов и продолжила:

— Я хочу отдать тебе ее в жены.

Он вскочил со своего места, посмотрел на меня каким-то диким взглядом, а потом сел назад и обреченно опустил руки:

— Я не могу на это согласиться.

— Почему?

— У меня нет денег заплатить за нее калым. Ты найдешь ей более достойного жениха.

Я поднялась со своего места, прошлась вдоль палатки и повернулась к нему. Он молчал.

— Хорошо, давай договоримся так: я не буду требовать от тебя калым, а ты поклянешься именем своего отца, что обязательно купишь дом и возьмешь мою мать к себе. Будешь о ней заботиться, как о своей. А дом, если что-то с тобой случится, будет принадлежать моей сестре на правах калыма, и никто не посмеет их двоих выгнать из него на улицу.