— Ну что смотришь? Вытащи меня отсюда, — кряхтела я как старушка.

— Горе ты мое луковое!

Цыкнув, Ярослав приподнял меня за подмышки и посадил обратно на бортик, равномерно распределив центр тяжести. Он опустился на корточки возле меня. Придерживал меня за руку, помогая преодолевать силу притяжения.

Был таким милым... Вот смотрела на него, и растекалась, все внутри порхало, вибрировала каждая жилка. Я превращалась в желеобразную субстанцию. Потому что мне вдруг на какой-то миг показалось, что он готов вытащить меня не только из ванны, а из любой передряги, защитить от всех бед и напастей, заслонить собой, оберегать...

Никогда его таким прежде не видела... Но он все испортил:

— Ты со своей собакой на время переедешь сюда, — осторожно он произнес, и это был не вопрос и вовсе не просьба, я расслышала четкий приказ, и даже была готова сознаться, что никакой собаки у меня не было, а вот грудничок, который может оказаться большим сюрпризом для Ярослава, очень даже был. — Бабушка будет безумно рада твоему переезду. Вы подружитесь. Ну? Что скажешь?

Недолго думая, я оттолкнулась от бортика ванны, обошла Ярослава.

— Что я скажу? А вот что! — выпалила и что есть ног рванула к двери.

Открыла ее и побежала по коридору сломя голову, но убежать далеко не удалось. Ярослав настиг меня буквально через пару метров. Он схватил меня, сдавив мне все внутренности тугим захватом, а потом как пушинку забросил мою тушку на свое плечо. Я даже пискнуть не успела, а мы уже оказались на втором этаже в темном узком коридоре.

— Плачу за все столько, сколько скажешь. Выдвигай любую сумму! — его тон говорил мне, что он ни за что не отстанет от меня.

— Да не нужны мне от тебя деньги, пусти, пусти я говорю, — брыкалась я, кулаками колотя его по непробиваемой спине.

Ярослав глухо рыкнул, не желая слушать меня.

— Не нужны деньги, тогда проси чего хочешь. Я выполню любые твои желания, — теперь уже молил он.

А это доказывало, что либо он хороший актер, либо ему и впрямь была важна моя помощь.

Ярослав дошел до панорамного окна, откуда открывался вид на зимний сад, который мне так и не удалось посмотреть. Он аккуратно поставил меня на ноги, а потом неожиданно опустился передо мной на колени. Его лицо было искажено в мученической гримасе. Все в совокупности обездвижило меня.

— Пожалуйста, Насть, не бросай все на полпути. Я бы мог уехать, без вести пропасть, прикинуться мертвым. Я пробовал уже несколько раз, но мать моя даже из мертвых меня достанет. Мне тридцать, а я чувствую себя псом на привязи, ребенком, которому нельзя выходить из манежа. Мне стыдно перед друзьями. Я не могу привести домой девушку, потому что знаю, что мать моя унизит ее в первую же минуту, только потому что это был мой выбор, а не ее.

— А тебе так важно ее одобрение? — тихо произнесла, удушающий ком, застрявший в горле, мешал говорить.

— Нет. Давно уже не важно. Только мнение стариков по отцовской линии я считаю авторитетным.

— В таком случае почему бы тебе просто не обращать на свою мать внимание? Со временем ей надоест быть пустым местом и она переключится на что-нибудь другое.

— Мы пробовали, — сказал он, склонив голову и зажимая пальцами переносицу. Кольнуло что-то острое внутри, когда я поняла, что он говорил о какой-то девушке. О той самой, о которой он не захотел распространяться. — Но она сделала все, чтобы втихушку разрушить наши отношения. У меня больше нет права выбора. Тринадцать лет я живу по такому принципу. Из хоккея ушел, хотя не время еще было. Я потерял вкус жизни. Возможно, если бы Сашка тогда выкарабкался, то моя жизнь была бы куда более красочной и живой, но его нет. С его уходом и я перестал жить нормальной жизнью. Мне не дают, душат меня, где бы я ни был, понимаешь?