– Скажи, что ты любишь меня, – прошептала я, чувствуя, что речь мэра на исходе. – Просто скажи. Я понимаю, что мы не успели узнать друг друга. Мы только вчера познакомились. Но я буду думать об этом, когда надо мной закроют колпак камеры анабиоза. И проснусь с этой же мыслью. Я хочу верить, что во всем необъятном космосе есть человек, который любит меня.

– Я люблю тебя, Норма Ли.

– И я люблю тебя, Трофим Лавров.

– Я найду тебя, Норма Ли.

– А я буду ждать, Трофим Лавров.

Мы опять поцеловались. Я плакала и глотала соленые слезы. Когда марш в очередной раз прервался, а мэр покашлял в микрофон, мы выпустили друг друга из объятий. Мне еще нужно было сказать «до свидания» своему отцу.

Я шла и оглядывалась. А Трофим стоял, сунув руки в карманы. Его белая рубашка была расстегнута, а волосы взлохмачены. Но он был таким красивым и щемяще родным, что я постаралась запечатлеть его образ навсегда.

– Я люблю тебя, – произнесла я одними губами.

Трофим молча приложил ладонь к губам и послал мне воздушный поцелуй. Это было так нежно, что я разрыдалась.

– Что такое, дочка? – рядом со мной вырос отец. Я бросилась ему на грудь и дала волю слезам. Он тоже всхлипывал, я слышала. Рядом в объятиях родителей ревела Алеля. Нам всем дали возможность попрощаться с родными.

– Провожающим выйти за черту! – скомандовал мэр. Я обернулась, но под балконом Трофима уже не было. Он ушел.

– До свидания, Норма Ли, – папа поцеловал меня в лоб. – Встретимся на новой Земле. Береги себя.

– И ты, папа! Я люблю тебя.

Я плакала всю дорогу до главных ворот. Видела перед глазами Трофима и поникшего отца. Даже забыла попереживать, не стану ли я радиоактивной, прежде чем доберусь до челнока. И где этот челнок сможет приземлиться, если вокруг в радиусе сотен километров нет ни одной ровной площадки?

Но все оказалось гораздо проще. Мэр бы сейчас сказал: «Прогресс!». К воротам была подведена мягкая гофрированная труба, в конце которой стоял круглый металлический лифт человек на десять. Подойдя ближе, я успела рассмотреть трубопровод, сделанный из материала, похожего на прозрачный пластик, чей конец терялся в облаках. Лифт словно пуля в стволе ружья, уносил вверх партию за партией. Я даже не успела испугаться, как оказалась на борту челнока.

Мои подруги уже сидели на одном из дальних рядов. Они помахали мне. К своему месту меня проводил робот–стюард. Я уже обратила внимание, что на борту в качестве обслуживающего персонала не было ни одного человека. В дверях, в проходе всюду сновали человекообразные роботы.

Некоторые из них имели достаточно потрепанный вид. Другие выглядели так, словно только что сошли с конвейера. Я пялилась на них и чувствовала себя попавшей в старинное кино. Что–то вроде «Звездных войн» – фильм, который бесконечно часто крутили в нашем кинотеатре. Там тоже было показано огромное разнообразие роботов, поэтому сейчас их вид нас не пугал.

Я представляла себе челнок вроде самолета и расстроилась, когда не нашла ни одного иллюминатора. Жаль. Я надеялась посмотреть на Землю сверху. Сейчас я чувствовала себя, словно в консервной банке, плотно набитой людьми и висящей высоко в небе.

Я огляделась. Не сразу, но я подметила одну странность. Впереди меня и за мной не было ни одного человека старше тридцати. Да что говорить, не было никого старше двадцати! Я многих знала. Мы или жили на одной улице, или ходили в одну школу, или познакомились во время праздников.

– Ты заметил, что здесь только молодые? – шепотом спросила я сидящего рядом парня.

– Еще на площади, – так же шепотом ответил мне он.