— Они и есть местная элита и постоянные участники аукционов. А рабы почти все родом с разоренных планет Ориона, после которых даже Тайли впечатляет. Многие орионцы с таких планет идут в рабы по своей воле: так у них появляется земля, которую можно возделывать, какое-никакое жилье, и, главное, появляется защита – хозяин.

— Несчастные люди…

— Отключи жалость.

— Как ты отключил?

— Да, — кратко ответил он. — Как я.

«Но меня ты пожалел», — подумала я.

Торги продолжились, и мужчин распродали – быстро и без проблем. Настала очередь женщин; их так же стали выводить на арену партиями. Рослые, крупные, загорелые, женщины не выглядели ни слабыми, ни жалкими; они без страха смотрели на покупателей и тихо переговаривались. С женщинами на арену вывели и девочку лет пяти; малышка держалась за руку матери (?).

— Нельзя жалеть, — напомнил Локен.

— Я не могу… на это невозможно смотреть. Я выросла в обществе, где жизнь каждого ценность, и где дети – сокровища, а не бонусы при продаже матери...

Наемник усмехнулся.

— Что?

— В каком, говоришь, обществе ты выросла? Где жизнь каждого – ценность? Где дети – сокровища? Ну-ну.

— Только не начинай снова свои антицентаврианские проповеди!

— Это не антицентаврианская проповедь, Кэя. Посмотри на этих женщин внимательнее. Еще недавно ты не сильно от них отличалась. У тебя точно так, как и у них, был хозяин, и ты себе не принадлежала – ты принадлежала Роду, была рабыней. Тебе никто не давал выбора, и твоя жизнь была предопределена сразу после рождения. Своих детей центавриане перепродают точно так же, как и перепродают здесь сейчас орионцев.

Я не стала спорить, продолжая следить за происходящим на арене.

Женщин также распродали быстро; вывели вторую партию, третью, четвертую… Аукционер объявил, что всех трудовых рабов раскупили, и выразил надежду, что следующих рабов, «эксклюзивный товар», тоже раскупят всех.

— Сейчас будут выставлять похищенных с других планет, — объяснил Локен. — Эти стоят намного дороже трудовых, но среди них не будет эксклюзива: эксклюзив достается особенным покупателям. Тебя, к примеру, на такой аукцион бы не отправили. На тебя бы обязательно нашелся особенный покупатель.

— Почему?

— Во-первых, ты центаврианка. Это уже делает тебя гораздо дороже прочих. Во-вторых, ты красива. В-третьих, ты фертильна.

— Откуда такая уверенность, что я фертильна? У нас, женщин старших рас, с этим все непросто.

— Ты фертильна, — с непоколебимой уверенностью сказал Локен.

— Как ты выяснил это без специального оборудования? На глаз? — съязвила я.

— На глаз, — кивнул он и пощекотал мою спину. — И на ощупь.

— Не знала, что фертильность на ощупь проверяется!

— Именно так и проверяется, — дерзко улыбнулся наемник.

— А может, — предположила я, — на самом деле ты меня не спасти хочешь, а доставить особенному покупателю?

— Может, — кивнул он и выразительно обвел меня взглядом. — И покупатель точно останется доволен.

— Чего еще ожидать от орионского наемника… — вздохнула я.

— Ну-у-у, — протянул Локен, — люди иногда удивляют.

Нас отвлек аукционер:

— Поглядите, какие девушки-землянки к нам пожаловали! Обязательно уделите им внимание, господа! Землянки – редкие гостьи на Тайли! Особенно такие хорошенькие!

Я посмотрела на арену и среди рабынь в новой партии увидела Джуди.

Джуди!

Ее переодели в вещи с чьего-то плеча, и эти вещи сели на ней неплохо; мое сердце сжалось, когда я увидела, что за это короткое время землянка похудела и осунулась. Джуди стояла, чуть покачиваясь, и безо всякого выражения смотрела вперед; руки ее зафиксированы за спиной, но ее это, кажется, не заботит… ее опоили, точно опоили!