– Не хочу показаться невежливым, – ответил молодая светлость, – но это совершенно не должно вас заботить. Итак, как звали вашу воспитательницу в третьем классе?

– Фрау Кляйн, – ответила я без запинки. – Поверьте, такую простую легенду я способна запомнить с одного раза.

– Простую? – удивился советник. – А какая была бы сложной?

Вопрос был с подвохом, но я не распознала его сразу. Начала рассказывать, какую легенду придумала бы, если бы мне пришлось с существующими исходными данными втираться в высшее шенийское общество. Советник слушал, полуприкрыв глаза, и кивал в особо заинтересовавших его местах, а потом попросил записать всё хотя бы тезисно.

– Но ваша светлость, – не сдержался Хантхоффер, – это же легко проверить! Документы, подтверждающие наследственные права, аттестат об окончании пансиона, да хоть…

– А на что мне канцелярия? – остановил его советник, и глаза его на миг приоткрылись, показав сущность хищника. – Документы будут самые что ни на есть подлинные. Лейтенант, интересы государства порой требуют от нас идти до конца.

О да, до самого-самого конца, сметая на пути к баронским сокровищницам крепостные стены, подвальные перекрытия и сопротивление наследниц.

Я записала для его светлости свои тезисы и в качестве ответной услуги потребовала устроить беседу с ректором Академии изящных искусств.

– Никак вы тоже впряглись в расследование лейтенанта? Хорошо, Клауфельд вас примет. Зайдите в секретариат к фрау Зитцель и попросите дать вам записку к секретарю ректора. Она всё устроит.

Я поблагодарила и вышла из кабинета. Коленки почти не подгибались.

Фрау Зитцель оказалась начальственной дамой в возрасте, под чьим руководством трудились около тридцати дам помоложе. Там, где не стояли пишущие машинки, на столах лежали стопки разнообразных чистых бланков с гербами и без, чернильницы и перья, от которых фонило магией артефактов. Дамы что-то печатали, писали и раскладывали бумаги. Вот где царил идеальный порядок, не то что в кабинете его молодой светлости.

– Фроляйн эф Гворг, – сразу признала меня фрау начальница. – Чем могу вам помочь?

Я сказала ей о распоряжении советника устроить встречу с герром Клауфельдом, не забыв выразить свой восторг слаженной работой её подчиненных и порядком в помещении.

Она чиркнула записку новейшим самопишущим пером и подала её Хантхофферу. Тот вежливо поклонился и спрятал бумагу.

Случайно повернув голову, я заметила, как смотрят дамы на ищейку. С откровенным восхищением! Ну да, это ведь не их он ловил за руку и конвоировал в полицейский участок. Если быть непредвзятой, он и высокий, и в плечах широк, и держится уверенно. Но я была предвзята и поспешила выйти.

– Куда сейчас? – спросила я на лестнице. – В архив или в Академию?

– В Академию лучше идти со знанием фактов, – резонно высказался Хантхоффер.

Я бы рванула в Академию только из чувства противоречия, но тут он добавил с поклоном:

– Конечно, если фроляйн баронесса не пожелает иначе.

Гад, ну гад же!

– Не знаю, что там пожелает эта неизвестная мне фроляйн, – мило улыбнулась я, – а мы идём в архив. Двадцать семь томов – это не шуточки.

Архивариус полицейского управления – седоватый полноватый желчный господин – явно признал во мне воровку, потому что впускать не хотел.

– Что за моду взяли в учебке, – ворчал он, – слать ко мне кого ни попадя, вам-то зачем это дело, а?

– Фроляйн Спаркс – протеже Первого Советника и мой консультант, – правдоподобно соврал Хантхоффер. – Я всего лишь ищейка и ничего не смыслю в изящных искусствах.

– Всяких я видал консультантов, – бурчал архивный служащий, явно полицейский в отставке, – а таких… И Советника вашего видал в… не скажу где, только фрау Марчант отказать не могу.