Так было и теперь.

Сылукыз вошла в дом, подбросила в очаг дров и, не раздеваясь, начала готовить еду. Потом принесла из чулана мёрзлую шкуру оленя и аккуратно поставила перед огнём, чтобы оттаяла. Зимние ночи такие длинные. Если лечь с наступлением темноты, утром не встанешь – все кости ныть будут. Чтобы скоротать время и не скучать в одиночестве, лучше делом заняться. Обработанную шкуру и мужу приятно будет видеть.

Сылукыз трудилась над шкурой, когда где-то вдали послышался лай собак. Она насторожилась. Да, внизу, в дальнем конце большого аула, похоже, что-то происходит. Женщина надела шубу и вышла из дома. Глядя в ту сторону, откуда доносился потревоживший её лай, она принялась вслушиваться. Грустно молодой женщине одной, очень грустно. Ужасно скучая, она целый день ждала кого-то. Шла ли к роднику, доставала ли дрова, направлялась ли по делу к дому свёкра, глаза её обращены были к югу, в голубовато-сизую даль, куда убегала гряда гор. Тот, кого она ждала, должен быть там, среди загадочных, навевающих печаль кряжей. И ждала она не кого-нибудь, а любимого мужа своего Мамака.

Сильным и смелым был Мамак. Стрела, выпущенная из его лука, никогда не пролетала мимо цели. Прошлой зимой он один притащил целого медведя. Можно сказать, голыми руками одолел его. Внезапно выскочивший зверь ударом лапы сбил Мамака с ног. В руках у охотника не было ничего, кроме лука без стрел. Вначале Мамак пытался защищаться с помощью этого лука, но взъярившийся медведь легко перегрыз его. Тут Мамак, придя в себя, вспомнил про нож, который был у него с собой. Выхватив его из ножен, он бросился на приближавшегося зверя и вонзил острый клинок в самое сердце ему. Случилось это поздно вечером. На заре следующего дня оборванный, весь в крови джигит добрался до дома, с трудом волоча за собой огромную шкуру. Убитая им медведица была настоящим чудовищем. Дивились на неё не только жители Кондыза, но и охотники, случившиеся в ауле. Слава об отважном герое разлетелась по всей округе. С тех пор имя его не произносили без слова «медведь». Так и стал он Аю-Мамаком.

Музлы в долине и тузбаши, жившие среди гор и лесов, испокон веков не любили друг друга. Музлы пасли скот в открытой широкой долине и были богаче, сильнее, хитрее и прихотливее. Туз-баши же, пастбищ у которых было немного, больше пробавлялись охотой. Им частенько приходилось кланяться, просить у музлов разрешения пасти скот в Куксае. Случалось и такое, что они дрались друг с другом, проливая кровь. В одну из таких стычек родной брат Сылукыз попал к музлам в плен. Что было с ним после, никто толком не знал – то ли продали куда-то, то ли убили. Словом, пропал человек.

После того, как Туман-тархан захватил долину и прогнал оттуда музлов, всё круто изменилось: бедные, слабые тузбаши вдруг стали сильными, музлы же, напротив, обнищали и ослабели. Уцелевшие в великой войне с сюннами музлы бежали в поисках убежища в леса и горы, потеснив кое-где тузбашей, вынудив их откочевать в глубь гор. А кто-то, подобно жителям Кондыза, селились высоко в горах, а также в местах, доселе считавшихся непригодными для жизни. Вначале тузбаши не в силах были противостоять музлам. Что ни говори, а страх перед ними, в то же время почитание были у них в крови. Однако увидев, что музлы понесли огромные потери, и осталось их совсем немного, тузбаши осмелели и зазнались.

И вот однажды джигит из аула Кондыз по имени Мамак… вернее, Аю-Мамак, прослышал, что в ауле тузбашей Баян живёт прекрасная девушка по имени Сылукыз. Недолго думая, он взвалил на себя шкуру убитой им медведицы и пришёл к отцу красавицы. Увидев шкуру, тот смягчился, и всё же отдавать чужаку гибкую и тонкую, прекрасную, как лесная лань, дочь ему не хотелось. А тут ещё он узнал, что отец Мамака, уважаемый среди музлов алып, является тем самым человеком, который несколько лет назад увёл на аркане его единственного сына. Парню, который мечтал жениться на дочке и стать его зятем, старик отказать не посмел, зато назначил такой калым, который тот вовек не смог бы осилить. Была и другая причина: ещё до Аю-Мамака к Сылукыз сватался свой тузбашский парень Камаш, сын Ярмека. Старик отказал ему, говоря, что дочь ещё слишком молода. Чем-то не по душе был ему этот Камаш.