Взгляд невольно скользил по гладкой коже, по перекатывавшимся под ней мышцам руки, по узору татуировки. Хорошо хоть не голый зашёл. С другой стороны — его тело смущало меня даже наполовину обнажённым. Божечки, какая у него обалденная фигура, так бы и смотрела.

Тут я вспомнила, как он небрежно приобнимал ту блондинку, его руку у неё на талии, и обида снова полыхнула в груди. При этом пялиться на Марка я не переставала. Сложно одновременно ронять слюни на парня и обижаться. Даже не знаю, как это у меня получалось.

— Что случилось? — Марк приблизился, сел рядом. Аккуратно расцепил мои руки на покрывале, отобрал его и заставил меня залезть под одеяло.

И вот опять — стоило ему коснуться меня, как я потеряла желание спорить и выяснять отношения. Максимум, на что меня хватило — это устроиться к нему спиной, чтобы показать, что я обижена. И ещё поинтересовалась вслух:

— Какого хрена ты вообще её привёл?

Марк лёг рядом, притянул меня к себе. Отодвинул волосы и поцеловал сзади в шею, отчего по телу опять хлынула волна мурашек. Я молча прикусила костяшку пальца. Хорошо, что он не видит, могу распаляться и краснеть сколько влезет. От мысли, что он прижимает меня к обнажённому торсу, со мной творилось что-то странное. Хотелось повернуться, самой поцеловать его, провести руками по груди, потрогать мышцы живота...

— Не знаю... плохо соображал. Был нетрезв, — ответил он сонно. — Давай спать.

Он щёлкнул пультом, и комната погрузилась во мрак.

Ну вот. Я снова огорчилась. С одной стороны было ясно, что самого Марка эпизод с блондинкой совершенно не волнует, она, похоже, прошла по периферии его сознания, практически не замеченной. С другой — мне не хватало его извинений и уверений в том, что между ними действительно ничего не было. И что в будущем рядом с ним не возникнут снова такие блондинки, стоит нам только поссориться.

Свои мысли я попробовала озвучить:

— Я не хочу быть одной из многих... — и замерла, ожидая его реакции.

Что если он скажет, что я ему тогда и не нужна? Что надо смириться, потому что это мужская натура?

Марк сначала только хмыкнул. Потом пробормотал:

— А что тебе надо, чтобы не чувствовать себя одной из многих? Хочешь, поженимся?

Я как лежала, так и окаменела.

Сумасшедший. Ненормальный. Мы даже не переспали. Да он шутит.

А если нет? Если он на самом деле? Поженимся... свадьба, белое платье и мотоциклетная куртка поверх. Обручальные кольца, взгляд Марка, вроде бы серьёзный, но в глубине горят искорки смеха. Свадебная процессия — все на мотоциклах, естественно. И по-настоящему мой дом, откуда никто никогда не вправе будет меня прогнать. Может быть, когда Рыся заберут, Марк позволит взять обычного кота.

Я, наверное, с полчаса лежала, прокручивая в голове картинки. По большей части невозможные, но некоторые — очень смущающие. Например, как Марк притаскивает меня сюда, в эту спальню, и начинает раздевать. Как медлит, расстёгивая пуговичку за пуговичкой, не спуская с меня потемневшего взгляда, как приоткрываются его губы, словно он уже готовится поцеловать меня.

А потом взяла и шепнула себе под нос:

— Хочу.

В тишине спальни это прозвучало очень отчётливо. Я затаила дыхание, но в ответ ничего не услышала. Только тихое мерное посапывание за спиной.

Спит.

Ну вот. Я ему тут на предложение согласием отвечаю, а он, видите ли, дрыхнет вовсю.

Но на губах появилась невольная улыбка. Спит, как младенец. И я сама закрыла глаза.

Тяжёлая рука Марка прижимала меня к постели, и от этого почему-то было так спокойно, как давно уже не было.