За год до этого события маленькая шхуна с командой в семь человек нащупала среди рифов проход и достигла пустынных берегов Туанаки. По приказу капитана один из матросов, вооруженный только кортиком, отправился на разведку острова; продираясь через дебри банановых зарослей, кокосовых пальм, бугенвиллей и диких орхидей, он вдыхал воздух, насыщенный ароматом плюмерии, гибискуса и белого жасмина, а когда наконец выбрался на поляну, то обнаружил на ней дом собраний, а внутри немногочисленную группу мужчин. Они были одеты в пончо Мангаиа и говорили на местном диалекте, отмечалось в единственном свидетельствующем о той встрече документе, который я перечитывала с чувством безмерного удовлетворения.

Один из присутствующих – верно, старейший – знаком попросил гостя войти, и когда тот последовал приглашению, задал вопрос о капитане.

– Капитан на борту, – правдиво отвечал матрос.

– Отчего ж не сходит на берег? – не поведя бровью, продолжил расспросы старик. На шее у него болталась витая раковина.

– Боится, что убьете.

Наступила тишина, и две-три секунды казалось, что прибой угрожающе близко. Старик посмотрел в густые заросли. И наконец с удивительным спокойствием произнес:

– Мы не умеем убивать. Мы мастаки плясать.

Напоследок мой взгляд еще раз задержался на бледно-голубом глобусе. Я сразу нашла искомую точку. В точности там, где экватор, чуть южнее, среди рассеянных островков лежал идеальный клочок земли – вдали от мира, о котором забыл всё, что когда-то знал. А мир печалится только о том, чем ведает, и даже не подозревает, чего лишился, что затерявшееся на земной сфере крошечное пятнышко в не меньшей мере достойно называться его центром, поскольку связано оно с Землей не узами торговли, не путами войны, но несравнимо более крепким сплетением, сотканным из тончайших нитей мифа. Ведь миф – высшая из реальностей, а библиотека – подумалось мне на секунду – доподлинная арена истории.

За окном зарядил дождь, сопровождаемый муссоном, влажным и для здешних северных широт непривычно теплым.

Panthera tigris virgata, он же персидский, мазандеранский, гирканский, каспийский или туранский тигр

* В результате разделения жизненного пространства, имевшего место около 10 000 лет назад, появились два подвида тигра: сибирский и каспийский. Последний обитал в верховье Аракса, среди лесистых холмов и равнин Талышских гор, протянувшихся до самой Ленкоранской низменности, на южных и восточных берегах Каспийского моря, на северной стороне Эльбурского хребта до самого русла Атрека, на юге Копетдага до бассейна реки Мургаб; водился он также в верхнем течении Амударьи, на берегах ее притоков и в долине, вплоть до Аральского моря, а еще в нижней части Зеравшана, в верхних течениях Илиса и Текеса и в пустыне Такла-Макан.

† Охота, утрата среды обитания и сокращение популяции животных, которыми питаются хищники, стали причиной вымирания каспийского тигра. По некоторым данным, в 1954 году в районе реки Сумбар, текущей через нагорье Копетдаг на туркмено-иранской границе, был застрелен последний экземпляр. Согласно другим свидетельствам, это случилось в 1959 году, на территории национального заповедника Голестан, что в северных районах Ирана. В 1964 году на отрогах Талышских гор и в бассейне реки Ленкорань вблизи Каспийского моря в очередной раз были замечены последние представители этого подвида. В начале семидесятых биологи иранского Министерства по защите окружающей среды пытались отыскать каспийского тигра в отдаленных районах необитаемых гирканских лесов, но эти попытки не увенчались успехом. В неволе нет ни одного выжившего экземпляра. Несколько препарированных образцов находятся в естественно-научных коллекциях Лондона, Тегерана, Баку, Алматы, Новосибирска, Москвы и Санкт-Петербурга. До середины семидесятых годов чучело каспийского тигра выставлялось в Ташкентском музее естествознания, пока его не уничтожил пожар.