– Илья Михайлович, мы ведь говорим о человеке, родившемся в государстве, где существовали записи гражданских состояний, прописка, в конце концов?

– Увы, молодой человек, она не плод моего воображения. В архиве Санкт-Петербургской палаты уголовного суда я обнаружил запись о том, что двадцать девятого апреля тысяча семьсот восемьдесят восьмого года некрещёная цыганка Гила Наам была сожжена священником церкви апостола Фомы-на-Развилке отцом Филаретом. Он сжёг её во время чёрной мессы! Прямо в церкви!

– Так вы утверждаете, что тридцать лет назад в том заброшенном особняке с вами была некая Лина Ган, которую вы называли Лиганой?

– Она приказала нам называть её именно так, – пожал плечами Фингель.

– Допустим, – согласился Герман. – Итак, вы, аспирант Ленинградского политехнического института, вступили в это… общество?

– Как вы не понимаете! – глаза Фингеля лихорадочно блестели. – Я был одержим ею! Она была неотразима! Это… Шумер, Ассирия, Каир, Багдад! Варварские афроазиатские черты. Какие-то мутации, многократные слияния рас! Поверьте, она уникальный гибрид, сочетающий сверхчувственность с чрезвычайно острым умом.

Герман достал из папки фоторобот, составленный со слов Сэйджи, и положил перед Фингелем:

– Вот портрет, составленный со слов человека, видевшего её.

– Это она! – ужаснулся старик.

– В таком случае она неплохо сохранилась, – усмехнулся Сороковых. – Вы уверены, что это именно та женщина, которую вы знали тридцать лет назад? Свидетель утверждает, что она не старше двадцати пяти.

Старик искоса взглянул на Германа:

– Никогда больше не появляйтесь в том доме, второй раз она вас не отпустит.

– Так кто она, откуда? Что она рассказывала о себе?

– Лигана говорила, что в колдовской культ её посвятили в возрасте двенадцати лет. Обряд инициации состоялся ночью на убывающей луне в глухом лесу, окруженном зыбкими топями.

Фингель указал на репродукцию, висевшую на стене.

– Это картина Арсения Викентьева. Примерно так всё и происходит. По сути, это и есть погружение в бездну. Её наставником был маг очень высокой степени – Великий Архонт. Это сложный извращённый ритуал, включающий надругательство над человеческим телом. Одним словом, что бы там не происходило, но в ту ночь девочки Лины Ган не стало, а в мир явилась… Лигана.

А старик-то поплыл, подумал Сороковых и как можно спокойнее задал следующий вопрос:

– Илья Михайлович, побольше конкретики, пожалуйста. Что именно произошло в Доме с химерами тогда, в девяностом, с вашей группой?

Фингель вдруг как-то обмяк, поник.

– С нами был один поэт, – пробормотал он. – Ганслик – его фамилия. Он разработал звуковую систему, с помощью которой можно выстраивать особые структуры, своего рода ключи к туннелям Сета, ведущим в потусторонний мир.

– Увы, но некоторых вещей я просто не понимаю, – сказал Сороковых.

– Видите ли, – объяснил Фингель. – Чтобы записать высшую формулу или заклинание, не найти ничего лучше стихотворной формы. Такова вековая практика. Правильно подобранная рифма может вызвать большой взрыв, в результате которого формируются и распадаются миры. Лигана говорила, что восемь из девяти необходимых ключей у неё уже есть и нужен последний, девятый. Но Ганслик требовал сделать его Великим Архонтом и пригрозил, что иначе не раскроет формулу. Вот тогда Лигана и прибегла к энвольтованию – воздействию на астральное и физическое тело с помощью его частиц или выделений. Это было страшно. Мучительно. Спазмы, затвердение мышц, судороги и как результат – окончательный распад. Она уничтожила упрямца и увеличила свои силы! Я выжил каким-то чудом, но погрузился во тьму, перестав отличать день от ночи. А она… исчезла, как делала всегда.