– Мы оказались в определённом месте в определённое время, – Эрни начал рассуждать вслух, поняв, что Том ожидает от него именно этого. Том кивнул, мягко улыбаясь – «продолжай, ты на верном пути». – Сегодня здесь проходит фестиваль, в котором я решил отказаться участвовать, а ты не стал меня разубеждать, соврав, что ненавидишь Лондон.

– Так и есть: мы оба были неправы.

– Но… как ты узнал об этом?

– Просмотрел свою почту: там много официальных и неофициальных писем… в общем, министерство культуры и наше непосредственное начальство были настолько недовольны, что я был уволен, а Поля разжаловали из директора в рядового учителя, что при его большой семье, сам понимаешь…

– Ясно, можешь не продолжать. Я всё понял.

– А почему ты, собственно, решил отказаться? Про сольфеджио я уже слышал, но мы с тобой, как и твои музыкальные наставники, знаем, что всё не так плохо, и причины здесь какие-то другие. Не расскажешь мне? – последний вопрос Том задал мягко и с теплом. Эрни вдруг почувствовал себя так, как будто они сейчас сидели дома, у камина, вдвоём, попивая вечерний чай.

– Мне кажется, большая сцена – это не моё. Я хотел бы жить… как ты: делать что-то для детей, чаще бывать дома, с семьёй.

– Ты не должен жить, как я, только потому, что мы живём вместе. Ты – это ты, а я – это я. Мой талант – педагогика, а твой талант – музыка.

– А наш общий талант – магия, – не без улыбки констатировал Эрни.

– Так-то оно так, – Том тоже улыбнулся, – но в большом мире никто не знает меня как потомственного друида и Хранителя Снов.

– Это верно, ты у нас заслуженный учитель, внештатный воспитатель и психолог и ходячая энциклопедия по истории.

– Ну да. А ты у нас – юная восходящая звезда и вообще герой. А что не так с большой сценой? В Мадриде ты отлично справился несмотря на бракованную струну, чуть не выбившую тебе глаз. Тебе аплодировали дольше всех. Я не преувеличиваю, Йенс говорит то же самое.

– Считаешь, что я себя недооцениваю, – Эрни подытожил немного затянувшийся диалог. Ему вдруг показалось забавным, что они открыто ведут задушевную беседу, сидя за столиком кафе на улице большого шумного города, говоря хоть и немного тише, чем обычно, но не стесняясь, зная, что никто из сидящих рядом или проходящих мимо, не вспомнит ни единого произнесённого ими слова потому, что они ведут эту беседу в их личном возможном будущем и ни с кем другим из присутствующих здесь сейчас всего этого на самом деле не случится. Все они так же зайдут в это кафе и так же пройдут по этой улице, но вместо Эрни и Тома за этим столиком будет сидеть кто-то другой. Официант принесёт другие блюда, Джеспер и Йенс не задержатся здесь, чтобы поболтать.

– Считаю, что тебе стоит понять, что ты не должен прятаться от всего мира только потому, что в детстве тебе приходилось прятаться от чего-то страшного.

Эрни немного помолчал, осмысливая то, что Том раньше не озвучивал вслух. Был ли он действительно прав или нет, сейчас было не так уж важно. Важно было то, что Эрни уж точно не хотел, чтобы из-за его отказа Тома и Поля увольняли с работы. А ещё ему не хотелось упускать возможность повидаться с Йенсом, с которым он крепко подружился и который явно был расстроен его отсутствием.

– А-а-а…

– Нина, – Том, как часто бывало, догадался, о чём переживает Эрни.

– Как она всё это перенесёт? Она не очень-то любит входить в образ светской леди. И… боится оставаться дома одна.

– Да, не любит. Но, если нужно, она отлично справляется. И отлично выглядит.

– Этого у неё не отнимешь, – согласился Эрни.