– Чего это мы ботаны? – недовольно пробухтела Ульяна.

– Ладно, ботаны – это парни. А мы – серые амёбы. Зубрилки! Так тебе легче?

– Настюша, спасибо, что в гопники и тупилки нас не записала. Кланяюсь в пояс, – процедила Уля. – Откуда такой пессимизм?

– От большого ума и сообразительности, дорогая Камышина! Или тебе прислали приглашение? Или мне его прислали? Ась? Или ты вдруг надеешься, что пришлют? А с чего? Чем мы с тобой выделяемся из толпы? Чем? Причёсками? Так не мы одни причёсываться умеем. Они нас в упор не замечают. И всё это затеяно, чтобы привести доминошек на дачу и целоваться там с ними под ёлкой, ясно тебе?

– Ясно, – упавшим голосом согласилась Ульяна. – А что нам теперь делать? Сдаться? Я, кажется, сейчас зареву.

– Отставить, – отрубила Настя. – Чего это мы на полпути сдадимся? Мы идём мелкими шажками в сторону светлого будущего. Это образно говоря. А необразно – я сейчас к тебе резвым галопом прискачу, и мы будем думать думу. Вкусненького принести?

– Ты ж на диете! – напомнила Уля.

– Так я для тебя. Женщина, когда нервничает и переживает, начинает много жрать. Таким образом она заедает стресс и восстанавливает внутренние силы организма. И ещё подпитывает мозг. Его подпитывать необходимо, для того чтобы он выдавал всякие умные идеи. Короче, я тебе вкусняшки съесть помогу, пожертвую диетой. Ради хорошего дела и фигуры не жалко, – завершила спич Настасья. – Открывай двери, готовься лобызаться – я вылетаю.

– Какая ты последовательная. Просто кремень. А ещё худеть собиралась, – пробормотала Ульяна, отправляясь в кухню ставить чайник. Наверное, Настя была права. Организм требовал вкусненького. Желательно сладкого, чтобы жевать, запивать чаем и печалиться о своей нелёгкой судьбе.

– Надо туда попасть, – уныло повторила Настасья. Наверное, повторила она это уже раз в двадцатый.

– Понятно, что надо, – согласилась Уля. – Но для этого нужно что-то из себя представлять. Вернее, не так. Надо представлять интерес для окружающих. Ведь никто не в курсе, что с нами интересно общаться или что мы какие-то выдающиеся.

– Вот это ты завернула, – проворчала Шурупикова. – Даже я не в курсе, что мы выдающиеся. Мы чем именно выдающиеся? Точно не внешностью. Хотя сейчас выглядим мы клёво. Давай про меня. Какие у меня могут быть доводы, чтобы попасть в список крутых?

– Ты на флейте умеешь играть, – напомнила Ульяна. – Это, между прочим, не каждому дано.

– Думаешь, им на Новый год понадобится номер с флейтой? – хмыкнула Настя. – Честно говоря, это с точки зрения современной ситуации очень унылое хобби. Я, например, уже давно гораздо больше люблю историю, чем музыку. Но если сейчас сказать маме, что с музыкалкой завязываю, будет страшный скандал. «Мы столько денег вбухали в педагогов, в подготовку к конкурсам, ля-ля-ля…» В общем, флейта – это хорошо, но поступать я буду на исторический. В любом случае я для наших кавалеров сливаюсь с безликой серой массой, из которой они меня не выделяют. Это запредельно красивым девчонкам можно ничего не делать, они и так уже выделяются. Сами по себе. А нормальным людям нужно чем-то активно заниматься. Например, общественной работой.

– Ты уже взяла на себя организацию сбора макулатуры, – язвительно напомнила Уля.

– Это был экспромт, – фыркнула подруга. – Я не о такой общественной работе говорю. Надо было в школьный парламент избираться. Или в команде за школу играть в волейбол… Нет, в волейбол мы не умеем. А во что мы умеем?

– Ни во что, – услужливо напомнила Ульяна.

– Вот, – вздохнула Шурупикова. – В том-то и дело. Для того чтобы быть звездой школьного масштаба, надо всё же прикладывать какие-то усилия. Мы вполне заслуженно в звёзды не попали. А надо попасть. Причём срочно.