– Здо`рово! У меня «Красный Октябрь» был, – Надя наиграла мелодию романса на слова Окуджавы. Как тебе?..

– Согласна! Споем!

Девушки пошли ужинать в кафе – домашним хозяйством обе пренебрегали.

– Куда идем? В «Пасту»? – Божена предложила кафе недалеко от дома.

– Я не против! – ответила Надя, худенькая, с тонкими белесыми волосами и неправдоподобно светлыми глазами на бледном лице, которое не поддавалось солнцу – загар не приставал. Только веснушки стали чуточку ярче, а в целом – типичная внешность девушки из Питера, хотя такой оттенок голубых глаз и там – большая редкость.

Глаза Божены имели другой оттенок – темно-голубой, даже синий. Брови – будто кто-то нарисовал угольком, и в дополнение – большая родинка сердечком на правой щеке. Но многие почему-то считали, что они с Надей похожи.

Долго засиживаться в кафе артистки не стали. Завтра в театр приезжает Маэстро, а это всегда событие. Съели по порции пасты с морепродуктами. Божена попросила приготовить для себя без лука и чеснока – не любила этих запахов.

– Боженка, удивляюсь тебе – перчишь так, что во рту горит, как настоящая азиатка, а лук и чеснок не ешь!

– С детства не перевариваю, – засмеялась та. Лук из супа все время выбрасывала.

– Ты не ведьма, случайно? Не вампирша? – в ответ улыбнулась Надя.

– Ну, если только чуть-чуть, – Божена прищурилась, а потом резко распахнула глаза – они сверкнули золотисто-зеленым. Карга!

«Наверное, показалось!», – подумала Надя, но ее голубые глаза округлились, а зрачки сузились до точек.

Девушки попрощались.

Вечером позвонил Яков.

– Боженочка, уже три дня тебя не видел! Как ты?

– Все хорошо, Яков! Соскучилась по тебе! Новая должность совсем забрала тебя!

– Принцесса, обещаю – исправлюсь! В следующие выходные я весь твой!

– В следующие выходные уезжаем с подругой в Хабаровск, навестить моих родных, – Божена, поджав ноги, сидела в кресле и листала сборник романсов, оставленных Надей.

– Вот это номер! – Яков искренне огорчился. Когда вернетесь?

– Утром в понедельник. И сразу в театр.

– Обещаю в понедельник освободиться пораньше. Встречу тебя после вечерней репетиции.

– Целую неделю не увидимся? – с сожалением спросила Божена, отложив ноты и снимая махровый халатик, чтобы идти в душ.

– Девочка моя, скоро станет легче! Сама понимаешь, что такое адаптация. Я не кабинетный человек. Все новое. Как у тебя на работе? Поешь?

– Пою, – улыбнулась она, подумав, что профессия певицы для окружающих – сплошной праздник.

– Гоголя прочитала?

– Конечно! – голышом подошла к трюмо.

На трюмо лежала книжка Гоголя. Открыла на первой попавшейся странице:

«Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж!»

Божена улыбнулась своему отражению.

– Придумал, что тебе подарю, когда вернешься, моя принцесса!

– Только без цветов, хорошо? – Божена, глядя в зеркало, расчесывала золотистые вьющиеся волосы.

Она не любила срезанные цветы, а розы вызывали у нее аллергию.

– Я понял, любимая – принесу в горшке!

– В горшке дарят мамам и бабушкам. В крайнем случае, женам! – бросила массажку на трюмо и, приподнявшись на носочки, как балетные, отправилась в ванную.

– Тебе трудно угодить! Ну, придумаю что-нибудь. Целую в родинку на щечке!

***

На следующий день во время репетиции в зал заглянул Маэстро. Божена пела партию Оксаны. Она увидела, что он вошел в зал, потом присел с краю в десятом ряду. Девушка немного заволновалась, но голос звучал как никогда сильно – влюбленность шла ей на пользу.

После репетиции Рита Юрьевна, инспектор оперы и временно исполняющая обязанности зав. оперной труппой, пригласила ее к себе в кабинет.