— При всём уважении вы несправедливы к Карату!

Мишка встала так, словно собственной грудью пыталась защитить того, кто едва ли нуждался в защите и улыбался теперь хитро и многозначительно, чуть выгибая брови и словно говоря Штилю, чтобы тот больше не дергался на тему городских вылазок, иначе придется иметь дело со всем женским десантом этого дома.

— Он пытается помочь! И делает это в силу своего опыта, знаний и видения мира! Не его вина, что ситуация вышла из-под контроля, появились эти Палачи, а мистер Робстон пропал!

Мишка до сих пор называла своего отца только так. Мистер Робстон. Для нее это была тема настолько болезненная, что не помог даже разговор с папой, когда он рассказал о том, что в этом доме всего лишь один его кровный сын, а все остальные неродные.

«Дело не в том, чья кровь течет в твоих жилах, дочка. Не тот отец, кто дал жизнь, а тот, кто был рядом, любил и воспитывал тебя. Ведь он не дал тебе усомниться в себе ни разу за твою жизнь рядом с ним. И он продолжает любить тебя. А потому он по-прежнему твой отец…»

Но Мишке было больно. Она многого не понимала, многого не знала, а потому бросалась словно в омут с головой в любую авантюру, задуманную Каратом или кем бы то ни было, чтобы только расплести этот клубок и понять хоть что-нибудь.

Когда Грант стал изучать все папки и нашел некоторые записи про гипноз, то скромно и неловко поделился своей мыслью о том, что, возможно, мистер Робстон знал и видел гораздо больше, чем мы даже могли представить, до тех пор, пока его мозг не подчистили, как делали это с Мишкой и Ураном.

— …Если есть шанс запрятать воспоминания глубоко в подкорку, то, возможно, есть шанс и вернуть их, как Элерт сделал это с Мишкой, — осторожно проговорил Грант, поправляя на носу тонкую оправу очков, но быстро добавив: — Мы можем только попробовать, и не более! Я — не Элерт и не обладаю такими знаниями о человеческой психике и методах манипулирования ею.

— Хуже всё равно уже не будет, — кивнул Карат, ставя жирную точку на обсуждении этого спорного вопроса и открывая охоту на Робстона.

На самом деле мы даже не знали, жив ли он.

И если жив, то в каком состоянии находится, а главное — как его найти.

Карат был уверен, что мужчина жив. Вот только не распространялся насчет того, почему так думал.

— Каждый из нас старается внести вклад в общее дело, и неправильно обвинять в смертях тех людей его одного, — хмурила брови Мишка, продолжая стоять горой за ухмыляющегося Карата перед Штилем, который пытался примирительно улыбнуться и скорее закрыть этот вопрос, явно не воспринимая девушку серьезно. И очень напрасно.

— Мы тоже были там! Мы тоже всё видели и не предотвратили пагубных последствий! Но я обещаю вам, что впредь мы будем действовать иначе.

Уверенность Мишки впечатляла. Как и то, что она встала на сторону Карата, что до нее делала, пожалуй, только Мия.

— Пагубных последствий не будет, потому что теперь с вами в городе постоянно будет офицер полиции, — хоть и мягко, но категорично отозвался Штиль, прикрикнув в сторону коридора: — Райли! Войди!

Кажется, на этом была поставлена жирная точка.

Либо беды было не миновать, потому что глаза Карата полыхнули недобрым блеском, когда в коридоре раздались размеренные шаги, и я отступила на шаг назад, пропуская в гостиную молодого мужчину.

— Всем доброго вечера! — проговорил он мелодичным голосом, с уважением и почтением кивая каждому из Беров, в том числе Карату, который прищурился, окинув его тяжелым, изучающим взглядом, что мог сравниться разве что с рентгеном.