— За что ты его так ненавидишь? — обернулась на меня Тайга, когда мы выбрали большую поляну, скрытую от прямых солнечных лучей.

— Есть много причин, — отозвалась я.

— Скажи хоть одну.

— Он чуть не угробил моих маленьких братьев и сестер, добавив в молоко яд Кадьяков!

Тайга кивнула в ответ, больше, к счастью, не пытаясь вдаваться в подробности и собирая волосы в хвост, чтобы улыбнуться мне:

— Начинаем?

*****************************

— Не помню, чтобы в последние годы была такая жара!

Тайга тяжело выдохнула, скручивая мокрые от пота волосы в высокую шишку, подув на собственное тело, когда оттопырила майку.

Только едва ли это помогло.

Я не знала, как в этой части света, где была земля Гризли, обычно бывает летом, но каждый день мне казалось, что я растаю и превращусь в лужицу на полу.

Жара была просто невыносимой!

Она медленно и целенаправленно убивала, высасывая из тела все соки с капельками пота и награждая золотым загаром, которого у меня не было с самого рождения, отчего кожу жгло, даже если я была в тени.

Не было ни одного желания, кроме как найти хотя бы лужу, покрытую тонким льдом, чтобы упасть в нее и кататься, как это делают кошки.

Тяжелее всего было отцу, который всю сознательную жизнь провел среди льдов и холода.

Из холодной ванны, где он регулярно менял воду, как только она нагревалась от жара его большого мускулистого тела, он выползал только ради жареной рыбы, жалуясь на то, что ему уже во сне видятся ледяные глыбы и любимые «золотые рыбки», с которыми можно плавать в обнимку, — в простонародье косатки.

Нефрит называл их смеясь северными дельфинами и, кажется, единственный умудрялся держаться молодцом, расставив на нашей огромной веранде странные подобия кроватей, которые называл шезлонгами и где спокойно мог лежать под солнцем в темных очках ради ровного загара с высоким стаканом, наполненным льдом и газировкой. Обязательно с трубочкой!

Но он же организовал в кинозале волшебную штуку с именем «кондиционер», от которой шел холодный воздух. Там, собственно, и торчали теперь все наши мужчины, штабелями возлежа под ним по очереди, пока не приходил Сумрак и не выгонял в лес за дровами или по делам.

— Купалась когда-нибудь в речке? — улыбнулась мне Тайга, сощурив глаза от яркого палящего солнца, которое пробивалось даже сквозь кроны высоких зеленых деревьев, на что я лишь покачала головой, улыбнувшись в ответ:

— Только в Северном Ледовитом океане.

Округлив глаза от услышанного, она хихикнула.

— Пошли! Тебе понравится!

Я не ожидала, что Тайга схватит меня на руку, устремляясь вперед по мягкой траве и мху, в котором можно было утонуть по щиколотку, и в первую секунду вздрагивая от прикосновения ее горячих цепких рук.

В нашем ледяном мире прикосновения были редкими, но они выражали всегда слишком много.

Мы не обнимались каждое утро с сестрой Луной, не тискали хулиганку Зарю, как это делали девочки в доме, но, когда мне было страшно или тяжело и я забиралась в постель сестры, обнимая ее и чувствуя, как она обнимает меня в ответ, это было больше чем поддержка. Это была клятва, что всё будет хорошо, потому что мы есть друг у друга. И не важно, что мы разной крови. Не важно, что думают все вокруг. Наши семейные узы были выше.

Думаю, поэтому я сторонилась всех проявлений привязанности и любви, воспитанная в другой части света и по иным правилам, и с трудом привыкала к тому, что здесь все обожали обниматься по любому поводу с подачи крошки Мии, которая всегда делала это от души, искренне и с огромным обожанием.

В этом отношении Тайга была гораздо ближе ко мне.