Мельком смотрю на кота . Он в ответ на меня.

Будто что-то понимает и вот-вот заговорит.

– Надо убраться и спать. Завтра у меня смена.

Разворачиваюсь и иду на кухню.

Он кот и он ничего не понимает.

Запускаю руки под прохладную воду, остужаю лицо и губы. Мысли застывают в одном положении и крутятся вокруг одного единственного человека. Я не хочу этого. Сопротивляюсь. Отвлекаюсь на кучу важных, но не срочных дел. Мою посуду, развешиваю многострадальное белье, чищу зубы, собираюсь на завтра.

Но как только уставшая и выдохшаяся ложусь в кровать, все продолжается с того места ,где я поставила мысли на паузу.

Я ненавидеть его должна. Всего самого худшего желать, а не отвечать на поцелуй так, как будто на прошлый Новый год загадала и наконец сбылось.

Беру телефон и набираю папу. Он умеет дать совет, умеет поддержать. Он все умеет.

– Привет, малышка, – голос уставший. Со всей этой историей он словно постарел на пару лет.

– Привет, папуль. Ты как? Как здоровье?

– Давление в норме сегодня. Не волнуйся.

– Пап, я забыла тебе сказать. В этот Новый год мы не встретимся.

– С кем-то празднуешь? – заинтересованно-загадочно спрашивает.

– Меня пригласили на свадьбу тридцать первого декабря.

– Я знаю их?

– Онежа.

– Онежа выходит замуж?

– Да, только это секрет. Не проболтайся. Катя нашла себе папу, а маму он устроил.

– Рад за нее, как ее отец?

– Еще в больнице, но вроде бы уже лучше.

– А ты еще не нашла никого?

С папой легко. Я начинаю рассказ издалека. Про Онежку рассказываю, а он уже чувствует, к чему я все веду.

– Пап, мне нужен твой совет.

– Рассказывай, детка.

– Я тебе сразу не говорила, хотела сама разобраться. – Замираю. Собираюсь с мыслями. Они сейчас, как белье после стирки. Надо каждую достать, пару раз встряхнуть и расправить.

– Ты меня пугаешь.

– Пап, я буду на свадьбе свидетельницей...

– И?

– А свидетелем будет мужчина, который выступал прокурором по твоему делу.

Молчание. Мы оба сейчас похожи на тех, кто взял одну мысль за разные края и хорошенько ее встряхивает.

– Ты хочешь сказать, что знакома с прокурором?

– Если точнее, то он заместитель прокурора, но да, мы знакомы.

– Как близко?

– Дальше двух поцелуев дело не зашло.

– Саш…

– Мы познакомились раньше, чем был суд.

О том, что второй поцелуй был сегодня, умалчиваю. Втягиваю голову в плечи, хочется спрятаться, чтобы он не понял. Я предала его этим поступком. Целовалась с нашим врагом. Ногтем царапаю кутикулу. Только бы папа не расстроился.

– Ты сказала, что хотела сама разобраться. С чем?

– Пап, договориться с ним не получится. Он принципиальный и жесткий. Но, можно попробовать найти на него компромат и шантажировать. Я знаю, что он…

– Сашенька, не надо, – перебивает папа.

– Пап, это наш шанс.

– Саш, я не виноват. Мы докажем это и так.

– Если он восстановит записи, то не докажем.

– Саш, не связывайся с прокурором. Пострадать могу не только я, но и ты. Ты его не переиграешь, только пострадаешь. Сашунь, обещаешь?

Сжимаю зубы и губы. Я не могу это обещать. Папа не понимает, как просто мне будет это сделать. И это может его спасти.

– Саш?

– Обещаю, – и скрещиваю пальцы.

Как пойдет. Просто должен быть всегда запасной вариант.

– Что там у тебя за шум?

– Это Ахилл с чем-то в коридоре играет. Взрослый котяра, а как котенок иногда носится.

– Понятно, я бы на твоем месте и на свадьбу не пошел. Вам с ним лучше не пересекаться. И уж тем более, не целоваться. Он может точно также собирать ответный компромат, если ты захочешь его подставить.

Пока весь наш компромат был в темноте и на ухо друг другу. Словить кого-то из нас получится, только, если что-то выйдет из-под контроля. Я знаю себя и немного его. Все, что у него “выходит из-под контроля”, исключительно его решение.