Много раз Прохор был готов сам себе вручить медаль за терпение. Правда, Веста ему доверяла, а отрывался Прохор ночью. Да и жили отдельно. С три короба наплел; цветы подарил; в ресторан, порой и за ее счет, сводил; выслушал ее мысли, поддакнул, когда надо; соврал, что хочет всего того, что и она, — и готовый герой.

Но в целом, он же просто гений: это ж сколько надо нервных клеток — такую малахольную рядом с собой держать и ни разу не проколоться!

Ни разу до того самого треклятого телефонного разговора.

Какого вообще хрена она мимо перлась? Какого решила задержаться и подслушать? Если бы не она, всё бы шло как по плану, и деньги отца уже были бы у него.

А теперь вот уже какое-то время он жил тише воды ниже травы. Работа — дом, дом — работа.

Жуть как хотелось покувыркаться с Анжелой, расслабиться в клубе. Но нет, приходилось не отсвечивать, и опять же, кто виноват? Веста.

После той злополучной ссоры свадьбу перенесли. Обо всем договаривался Роман Викторович, в том числе объяснялся с Жигуновым-старшим. И, как понял будущий зять, об истинной причине не рассказал.

Потому и приходилось играть паиньку, чтобы вездесущие журналюги не нарыли ненужный компромат. Отец, конечно, не идиот, скорее всего подозревал о похождениях сына, но пока считал, что всё шито-крыто, закрывал на это глаза. Похоже, надеялся, что сын остепенится после свадьбы.

Прохор злорадствовал: еще бы, тогда как Жигунов хотел женить сына, Снежный нуждался в этой сделке. Точнее, просто нуждался он в ней полтора года назад. А теперь жизненно нуждался. Жаль, Прохор об этом узнал незадолго до свадьбы, ведь всё могло быть проще. Ну, ничего. Он еще отыграется.

Веста, как Прохор и говорил, сама к нему вернется. А после свадьбы, а может, и до нее, ответит... за всё ответит. Сполна.

19. Глава 19

«Как отец успел настолько быстро меня найти?»

Сердце Весты грозило выпрыгнуть — так неистово стучало. Ноги словно приросли к полу. Она смотрела, как открывалась калитка. Казалось, будто это длилось целую вечность. Кто там? Кто зайдет? Наверняка люди отца, а может, и он сам собственной персоной.

«Ну, вот и всё», — обреченно подумала беглянка.

Калитка открылась настолько, что стал виден входящий человек. Дамир. Это был Дамир! А «Гелендвагены» вдруг тронулись с места и поехали дальше.

И только тут Веста поняла, что всё это время не дышала, и облегченно выдохнула. И вместе с этим выдохом будто ушло невероятное напряжение, которое сковывало ее с головы до ног.

Она на ватных ногах подошла к кровати и бухнулась на нее.

«Не он, не он, не он!» — билась в голове восторженная мысль.

И тут же ее смела огромной волной другая: «А что, если в следующий раз это будет он?»

Подставить эту чудесную семью, так тепло ее принявшую, она хотела меньше всего. А отец вполне может насолить им — даже слушать вряд ли станет, что они ни при чем. Потом заберет дочь и толкнет ее в «распростертые» объятия Прохора. А самое страшное, даже страшнее того, что отец ее найдет, — Весту к бывшему жениху всё еще тянуло несмотря ни на что. И с этим срочно нужно было что-то делать.

«Только вот что?» — хмурилась Веста и так нещадно кусала щеку изнутри, что вдруг вскрикнула от боли: слишком сильно прикусила. Она провела языком по ранке и почувствовала соленый привкус крови.

Перед глазами вдруг вспыхнула картинка: она готовит стейки для Прохора, что-то напевая себе под нос. Радуется, потому что не виделись несколько дней. Жених тихо подкрадывается и обнимает ее за талию, и Веста ойкает от неожиданности. И тут же видит на указательном пальце левой руки кровь — порезалась.