— Когда вы это сделали? — растерялась я.

— Когда понял, где именно вы проводите эту ночь, — сухо ответил Лаврентьев и, взяв меня за локоть, повёл к выходу.

У двери смущённо топтался Степан Емельянович. Мой босс всунул ему купюру в руку, и пока старик бормотал затейливые слова благодарности, саркастично косился на меня, словно в ожидании новых гневных тирад о деньгах. Я лишь плечами пожала: о другом же говорила, но, видимо, снова подобрала не те слова. Ничего, я донесу до Льва Сергеевича эту простую истину. Купить можно услугу, но не чувства. Возможно, Лаврентьев не видит разницы между сервисом и любовью.

Размышляя, что могло привести человека к такому странному замещению, я, кажется, заснула ещё в машине.

8. Глава 8

Утро началось отлично. Несмотря на то, что Лаврентьеву удалось поспать всего часа полтора, поднялся он бодрым и полным сил. С чем это связано, даже не пытался задумываться. Принял душ и, улыбнувшись воспоминанию о вторгшейся в его ванную комнату фее в кружевном белье, быстро растёрся полотенцем докрасна.

От переизбытка энергии даже захотелось совершить утреннюю пробежку, но он договорился с собой пробежаться лишь по этажам офиса и проверить работу подразделений. Особое внимание при этом уделив маркетинговому отделу. Если Павел правильно обрисовал юристам задачу (а в заме Лев уверен, как в себе, если дело касается работы), то сегодня настанет переломный момент в споре с акционерами.

Стоя перед зеркалом, Лаврентьев завязывал галстук и неожиданно поймал себя на том, что насвистывает. Да он не свистел уже так давно, что и вспомнить трудно. Улыбнулся себе и, подмигнув, щёлкнул пальцами. Хмыкнув, — совсем уже странно — надел пиджак и вышел из комнаты…

Чтобы тут же пригнуться. В том месте, где только что была его голова, что-то просвистело, в стену ударилось стекло, на полу зазвенели осколки. Перед Лаврентьевым стояла дочь, в руках девочки была верёвка. Маргарита тут же спрятала бечёвку за спину и, мило улыбнувшись, проговорила невинно:

— Я думала, это Люба.

— Скорее няня будет в твоей комнате, а не в моей, не так ли? — приподнял брови Лев.

— Да? — Маргарита слегка наклонила голову набок и посмотрела мимо отца в приоткрытую дверь. — Но в моей её нет. И в той, что пахнет пеной, тоже. И в твоей. Где же она?

И тут Лаврентьев едва не хлопнул себя по лбу. Люба ночью заснула прямо в машине, и никак не удавалось её разбудить. Пришлось нести на руках в дом. Уже на пороге своей комнаты он одёрнул себя и, развернувшись, чертыхнулся. Снова спустился на первый этаж. Анна Васильевна ночевала в детской с его дочерью, поэтому Лев отнёс няню в пустующую комнату домоправительницы.

Он протянул руку дочери.

— Идём.

На пороге комнаты домоправительницы застыл и, любуясь невинно посапывающей девушкой, затаил дыхание. Рот няни был приоткрыт, как у ребёнка, а волосы разметались по подушке, словно солнечные лучи. Захотелось провести кончиками пальцев по её щеке, чтобы осторожно разбудить, но Маргарита уже подскочила к кровати. Дочь потянула на себя покрывало, которое наполовину было под няней, и та, вскрикнув от неожиданности, свалилась на пол. Сонно посмотрела на девочку и чуть поморщилась.

Лев напрягся, ожидая от няни гневной тирады, как она вдруг схватила ребёнка и, притянув к себе, повалила рядом. Щекоча хохочущую Маргариту, приговаривала:

— Ах ты проказница мелкая, вот я тебе сейчас отомщу. Защекочу до икоты…

— Не стоит, — строго проговорил Лаврентьев. — Икота вредна. Как и щекотка.

— Это вы вредный, — хитро ответила Люба и, обняв раскрасневшуюся девочку, посмотрела на неё. — Я права?