– Вот дела… – растерянно произнес Воробей.

– Если уж Сага не может понять в чем дело, то дела действительно плохи, – удрученно сказал Помпон. – Что вы на меня так вытаращились? Думаете, я буду вас успокаивать и говорить, что все будет хорошо? Не дождетесь! Учитесь самостоятельно преодолевать трудности.

– Перестань нас пугать, – жалобно пробормотала Лиза. Выражение лица у девочки было такое несчастное, словно она готовилась с минуту на минуту зарыдать. В поисках поддержки Лиза с надеждой взглянула на Воробья, чей оптимизм не раз спасал ее от хандры и уныния.

Но Воробей выглядел и чувствовал себя сейчас ничуть не лучше нее. Засунув руки в карманы и насупив темные брови, он принялся ходить вдоль длинного стола, стараясь унять нарастающую тревогу.

– Не переживайте вы так, все образуется. Она обязательно поправится, – попытался успокоить друзей Флафин. – С королевой не может случиться ничего плохого, – с простодушной верой в голосе добавил он, робко дотрагиваясь до Лизиного плеча.

– Это все Сарап виноват, – внезапно останавливаясь, воскликнул Воробей и его голос эхом взметнулся к мрачным сводам высокого потолка. – Во время его атак на Церу всегда начинается дождь и появляется эта мерзкая голограмма на небе. Если бы Лада не промокла под дождем, то и не заболела бы. Эх, дал бы я этому Сарапу в глаз! – воскликнул мальчишка, ударяя кулаком по своей ладони. – А еще…

Но Воробей не успел закончить свою пламенную речь как легкая створка окна внезапно распахнулась и в комнату вместе с порывом ветра влетело что-то маленькое и верткое. Вихрем пронесясь над головой Воробья, оно с размаху ударилось о Помпона.

– Ой-о-е-ей! – истошно завопил слетевший с плеча Флафина Помпон. – Покушение! Страшное, заранее спланированное покушение! По церанскому уголовному кодексу тянет на сто десять сезонов тюремного заключения! А еще говорят, что в замок не проникают злые силы! Да они сюда врываются как к себе домой и сносят головы ни в чем не повинным наставникам!

– Помпоныч, не переживай, твоя голова… или как там это у тебя называется, совершенно не пострадала, – перебил причитания наставника Воробей. Наклонившись, он поднял отскочивший от Помпона предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся «Вещающей горошиной».

Недовольно бурча Помпон споро взобрался на плечо воспитанника, перебирая по одежде Флафина своими маленькими, скрытыми под длинной шерстью, коготками.

– Похоже, известие плохое, – с досадой прокомментировал Воробей, наблюдая, как перламутровая «горошина» на его ладони постепенно приобретает насыщенный синий оттенок.

Ребята замерли, стараясь не пропустить ни слова из пришедшего к ним сообщения. Судя по всему, оно было адресовано именно Воробью. Горошина на его руке чувствовала себя вполне комфортно и не собиралась издавать отпугивающих звуков, как в случае с маленьким Виталиком. Став синего цвета, она с тихим шипением выпустила из себя тонкую синюю струйку дыма. И в тишине полутемного зала раздался серьезный и обеспокоенный голос портного Бидана:

«Принц Воробей, надеюсь, что мое сообщение поспеет вовремя. Буду краток. У меня есть нехорошие подозрения по поводу болезни королевы. Возможно, еще не поздно ее спасти. Для этого вы должны принести мне повязку для руки, к которой приколота ее новая брошь. Буду ждать вас у себя в «колпаке» в любое время. Торопитесь. Если это то, о чем я думаю, то нам всем несдобровать».

Коварная брошь

Исторгнув из себя последний завиток синего дыма, «горошина» сморщилась и голос стих. Сообщение старого портного произвело эффект разорвавшейся бомбы.