– Нет! – завизжал Юрий Новиков.

Коробок полетел на землю. Он увидел, как правая рука поднесла к раскрытой ладони левой горящую спичку. Голубой ободок пламени и раскаленная плазма над ним. Боль оказалась невыносимой, а в голове словно вспыхнуло множество темных искр. Юрий вопил, но не отводил руки. Пузыри, расходясь концентрическими кругами, лопались на глазах, оставляя запекшуюся кожу, и вот он уже поджаривал собственное мясо. В воздухе повис густой, отвратительно сладковатый запах, а спичка все горела и никак не хотела гаснуть.

«Барбекю…» – деловито констатировал Шатун.

– Пожалуйста, хватит, – взмолился Юрий. – Пожалуйста…

Спичка погасла. Юрий Новиков об этом даже не знал, лишь повторял:

– Пожалуйста, умоляю, хватит… Я все понял, пожалуйста…

«Справь на руку малую нужду».

– Умоляю, пожалуйста…

«Э-э-э, очнись. Ну-ка, приведи себя в порядок».

В глазах Юрия стояли слезы.

«Это там, видишь? Отхожее место. Там найдешь мою балерину».

Рука пылала и сделалась тяжелой.

«Ступай. Сейчас освобожу тебя от боли».

Юрий всхлипнул. Множество толстых заноз застряло в мозге и в переносице.

«Давай, там такое место… Регенерация будет быстрой. Не как в сказке, конечно; ожог не исчезнет прямо на глазах, но к вечеру ничего не останется. – Задумчивый смешок. – Забудешь, что был шашлычком. Так что можно было и правую…»

Боль, эти занозы шевелятся, распухают от боли в пылающей руке. Но вот там, за дверью туалета, спасение…

Шкатулка с балериной, танцующей блюз, валялась в темноте за отхожим местом. Как же хорошо, что ее не нашли, о ней забыли. Потому что, как только налившиеся тяжестью пальцы Юрия Новикова сомкнулись на ней, боль начала стихать. Сердце забилось ровно, сладостная милосердная прохлада высосала из ладони остатки боли. Юрий с благодарностью прижал шкатулку к груди. Тайная музыка была здесь, вокруг. Станция ожила. Он улыбнулся фигурке балерины, и нежный свет, исходящий от нее, словно стал ответной улыбкой.

Юрий прикрыл глаза. Спасибо, что больше нет боли. И за тайную музыку, что рушит любые преграды. Шатун должен знать, что Юрий Новиков благодарен за урок. А как же еще? Этот урок показал, какая они вместе сила и как губительны сомнения. И сейчас, когда балерина, танцующая блюз, заговорила с ним, он все понял. И конечно же, тени должны ожить.

«Ну что, ронин, – легкая издевка, – ты готов?»

Юрий Новиков засмеялся:

– А как ты считаешь, громила? – ухмыльнулся, подождал, озираясь по сторонам, и весело добавил: – И пошел ты, брат, буду тебя звать как захочу!

Шатун расхохотался в ответ: «Смотрю, тебе понравилось быть шашлычком».

«Вчера там, внизу, прибыла еще парочка гостей», – подумала Раз-Два-Сникерс, кисло глядя на канистру с испорченной водой. Под ее колокольней, словно кавалеры под балконом возлюбленной, собирались странные ребята – «тени», а она без сил, и отсутствие воды лишь ухудшает ее состояние. Решение, ей необходимо принять какое-то решение, пока это не сделали за нее, но от сильнейшего обезвоживания в голове плыл дурман, и стоило лишь на мгновение отпустить контроль за рассудком, возвращались грезы. Грезы о воде. Вспоминала, как приятно та булькала в канистре, когда она отмывала здесь следы рвоты, стремясь избежать этого мерзкого запаха, на который слетались мухи. Конечно, вода в канистре отравлена, но этот сладкий, ни с чем не сравнимый звук… И как она пьет, припав губами к горлышку, пьет вволю, и эта высохшая пустыня внутри начинает оживать, а еще вода в родниках, куда можно окунуть голову, и держать так, и пить губами, лицом, всем телом, пить…