– Кроме грабежа и насилия. – Так когда-то очень давно, став напарниками, они пообещали друг другу. – Все помню, принципов наших не нарушим. Но слушай сюда, братик… Человек… заказчик упомянул, что наш монах до сидра жаден…

– Кто? Брат Фекл?!

– Ну а кто ж?! А если чего покрепче перепадет, тоже не побрезгует. Короче, засыпает, мол, прямо над книгами. Мертвецким сном. А то, бывает, прямо на полу.

– Не знаю…

– Нам только книгу из-под него потянуть, и готово. Не обидим блаженного. Хотя у нас с Возлюбленными старые счеты.

Брут хмуро кивнул. И это было правдой. Настрадались они в свое время от монахов.

– Ладно, – нехотя сдался Брут.

– Вот и хорошо, – просто сказал Хома.

Так всегда бывало. Рано или поздно они договаривались. Только Хома знал кое-что про младшего кровного брата: Брут не был слабее, скорее, покладистей. Внутри доброжелательного улыбчивого Брута, что так нравился девкам на ярмарках и не воспринимался всерьез деловыми людьми, скрывался кремень, сталь. Эта обманка, двойное дно, стальной стержень не раз выручали братцев, не говоря о том, что жило внутри Брута тайно. Но с этой книгой все вышло… Тут уж разборками с лихими людишками не ограничится. Хома впервые пожалел, что не послушался младшего брата.

«Выкинуть ее к чертовой матери, – порой думал он, – да и податься куда от греха подальше».

Лодка уткнулась носом в илистый берег.

– Бру-ут.

Его брат и напарник не спал. Хома захлопал глазами, и у него сжалось сердце. Похоже, мерзкая хворь все же доконала младшего. Вокруг были разбросаны какие-то листки, что прихватили с собой из Озерной обители. Брут склонился над книгой и что-то писал, тут же зачеркивая. Лицо его пылало жаром, он ничего не видел и не слышал вокруг себя. Мерзкая ядовитая книга сделала свое дело: похоже, братец Брут свихнулся.

Федор ждал. Его глаза были прикрыты, а указательный палец покоился на спусковом крючке оружия, упрятанного в складках плаща. Он был готов к любому развитию событий и старался не думать, почему неизвестный ночной гость ведет себя настолько странно. Позже. Он подпустит его как можно ближе, застанет врасплох и получит ответы на все вопросы.

Плеска воды за кормой почти не послышалось, когда тот по-кошачьи мягко перепрыгнул в его лодку. Сразу же застыл, в руках фал, чтобы не упустить свое суденышко. Затаился, не нападает. Осторожно кладет смотанную веревку. Пристально глядит на лежащего Федора, словно не зная, как поступать дальше. «Либо делай то, за чем пришел, либо не стоило начинать», – мелькает холодная мысль. Но следом приходит другая: «Я думаю неправильно: он не испугался ночного канала, а сейчас проявил нерешительность? Здесь что-то не так».

И снова на миг всплывает мутный неявный образ: распавшееся русло канала и заградительные ворота, из-за которых прибыл странный визитер, как древние грозные башни, стерегущие неведомые границы. Что происходит?! Федор с неприятным удивлением обнаружил, что понадобилось некоторое усилие, чтобы вернуть прежний контроль.

«Как-то ты и впрямь мелковат для головореза из лихих людишек, что потрошат купцов. Хотя внешность обманчива, и тут не стоит обольщаться».

Еще Федор успел подумать, что и тот видит перед собой совсем зеленого беззащитного юнца. Обманчиво первое впечатление, и никому не стоит обольщаться. Неизвестно, какой монстр может скрываться в милом, внешне беззащитном существе.

Наконец тот, крадучись, двинулся вперед. Стараясь быть бесшумным, подобрался к Федору. Дыхание прерывисто. Склонился над ним. И опять замешкался. Не уловил медленного движения, когда ствол ТТ чуть раздвинул полы плаща. И все же Федор пока ждал. Но вот рука с ножом двинулась к его горлу, через мгновение будет на месте. Ствол еще сместился, нацеленный ровно в голову противника. Теперь жизнь ночного визитера висела на волоске; чтоб перерезать его, оставалось лишь спустить курок. Но… лезвие не ушло в сторону с замахом, не резать, а лишь наметить угрозу. Он не убийца, и только это спасло ему жизнь. Федор открыл глаза.