Кесарево сечение мне сделали в срочном порядке и тогда же сообщили, что второй плодный пузырь полностью цел. Небыло никакой отслойки плаценты, и Гульнара Мехбаулова, заведующая гинекологическим отделением, настояла на том, чтобы я доносила второго ребёнка.

Моя душа рвалась к дочери, но врач мне сказала, что шансов на таком маленьком сроке родить абсолютно здоровых детей, равны нулю. Сказала, что мне бог шанс даёт выносить второго ребёнка, родить его здоровым. Убедила меня в том, что за моей девочкой присмотрят. Она будет под наблюдением врачей круглые сутки, ей предстоит долгое восстановление.

В целом женщина меня не обманула, но всё же о многом умолчала в то время.

Меня оставили в больнице, также под круглосуточное наблюдение. Моя девочка была в соседнем корпусе, и только я одна знаю, чего мне стоило пережить разлуку с ней.

Почти месяц мне её не показывали. Вернее, не так! Меня не пускали к ней, потому что мне было запрещено поднимется с постели. И лишь одна пожилая медсестра, когда я немного окрепла, в тайне ото всех, на инвалидном кресле, раз в три дня, когда выпадала её смена, возила меня к дочке.

Только она одна меня понимала и помогала мне навещать мою малышку.

Кстати, именно Алла Давыдовна посоветовала мне дочку Сана назвать. — Сана — значит здоровая! — сказала она. И дала мне молитву с именем моей доченьки, которую я зазубрила наизусть и безустанно читала её.

И действительно случилось чудо! До этого очень слабая моя малышка, наконец начала прибавлять в весе, стала понемногу крепчать.

Врачи нам до сих пор говорят, что мы ещё легко отделались, а я, вроде, как будто и успокоилась уже, но всё равно раз за разом вздрагиваю, думая над тем, что могло быть хуже того, что имеем мы сейчас.

Я так-то едва рассудка не лишилась, когда уже держа на руках — действительно здорового Елисея, мне зачитали наш приговор. Время упущено, ты всё равно ничего не смогла бы сделать!

Как они могли решить всё за меня?

Я ревела, рвала на себе волосы, не знала что же мне делать, и на удивление именно соседка, Алкоголичка, Зинка, вразумила меня.

— Чего ревёшь? Ревёшь чего? Ничего уже не изменится, разве что молоко пропадёт, и дочка твоя витаминов нормальных лишится, да и пацан голодать будет. Что ты им дашь, нищебродка?

Её злые слова как удар по голове, болезненный, но действительно отрезвляющий. Не знаю где силы взяла, но я собралась. Сама себе психологом стала. Читала уйму статей, как не впасть в депрессию...

Сейчас, кажется, всё это глупым и смешным, но тогда эти статьи… — Какие-то вгоняли меня в ещё большее уныние, но, к счастью, тех статей, что действительно помогали, их больше было.

Сумма, которую мне удалось накопить за время беременности, была не слишком большой, и хватило только на самое необходимое. Очень сильно помогали соседи. Детская одежда, пелёнки.

Мне было очень больно от того, что не могла я, покупать своим детям новые вещи, но выбора у меня не было. Пособие было очень маленькое, и его едва ли на еду хватало и на лекарства детям! Сама я после родов дошла до того, что весила всего сорок шесть килограмм и была очень близка к дистрофии.

— Мам, вы собрались уже?

— Да, Елисей, а вы что уже закончили тренировку?

— Ага! Дамиру Савельевичу в город нужно было. Тренировка раньше закончилась.

— Всё ясно. Беги в душ, мы через десять минут выйдем.

— Мгы. — сын смотрит на меня как-то странно.

— Что-то случилось?

— Дядя Алима приехал, Камал Галиев! — моё хорошее настроение, как ветром сдуло. — Кучу игрушек привёз. Ерунды всякой. Пистолеты, машинки на пульте управления, как будто мне два года.