— Нужно сказать — спасибо, – подсказывает брат.

— Спасибо!

— Руслана, эта малышка… она твоя дочь! — разумеется это не вопрос. Дочка, копия — я! Камал, убирая прядь волос моей доченьки, ей за ушко, и при этом не отрывает от её лица взгляда.

Камал сейчас не просто взволнован, он явно шокирован.

Мы вместе проходили обследование и приговор был суровый. Я бесплодна и никогда не смогу понести.

— У неё и ямочки на щеках, и-и родинка под губой ровно на том же месте, где и у тебя.

Камалу говорить очень сложно. Спрашивается, чего ради? Когда он босую вышвырнул меня из своего дома, был куда более красноречив.

Хочу съязвить снова. Сказать, «Ну, она же моя кровь!» — но не успеваю.

— А патье? Патье у меня, класивое? — дочка не унимается.

— Очень красивое. — уже более уверенно отвечает. Неужто взял себя в руки? Несмотря на своё удивление, на Сану он смотрит всё же не так как на Елисея. Неужели он заметил то, как сильно сын на него похож.

Дочка у меня совсем мелкая. Ей с натяжкой три годика дать можно. Конечно же Галиев и предположить не может, что она его дочь.

— А очки, очки мне мама красивые купила?

— Ты прям модница. — мне показалось, Камал сказал это, немного с раздражением.

Хотя, скорее и не показалось, потому что он привык что женщина молчит. Девочек, кротости в религии Камала, учат с младенчества. В их семье, я рот боялась открыть.

Камал уже было собрался встать, но Сана, ведь так просто не угомонится…

— Дядя, а мозно я вас тозе посмотлю.

— На вас, а не вас. — поправляет сестру Елисей.

— Так ты вроде смотришь. — ухмылка с лица Камала спадает, когда дочка, протянув свои маленькие ручонки, трогает его за ворот рубашки, шею, и только теперь подбирается к лицу.

— У тебя болода. Да! — констатирует дочка. Глаза Галиева расширяются, он скорее на рефлексе осторожно, но быстро снимает солнцезащитные очки с моей дочки.

— О господи! Она же слепая…

— Я не сипая! — кричит громко топяя ножкой и снова снова хнычет.

— Правильно говорить — незрячая. — сдержанно обращаюсь к Камалу. — Вам бы воспитания немного, господин Галиев. —

Беру дочку на руки, целую в щёку, прошу не плакать. Впрочем, долго она и не расстраивается. Успокаивается быстро.

— Я не хотел никого обидеть.

— Да мы понимаем.

— Ты можешь не дерзить? — отрицательно мотаю головой. — Нам поговорить нужно.

— Нам не о чем говорить. — Камал уверенно бросает на Елисея выразительней взгляд. От этого внутри всё холодеет.

— Нам, говорить не о чем! – повторяю более членораздельно.

Я больше не могу находиться рядом с Камалом. Рядом с ним мне нечем дышать.

— Нам пора! — ставлю дочку на тротуарную плитку, беру её за руку. — Елисей… — елисей, по-мужски на прощание жмёт руку Камалу.

— Завтра в три, в центральном парке. Детей с собой бери!

— Ага!

Как же. Умнее ничего в голову не пришло? Уже бегу, и косы расплетаются!

9. 9 глава

— Мама, мы на лечку пойдём?

— Да пойдём. Но если ты, как в прошлый раз будешь в брата песок кидать, угадывая с какой стороны он сидит, то это будет наш последний поход на реку.

—Я не буду песком блосать.

— И не песком бросать, тоже не нужно! — строго предупреждаю свою мелкую шкоду. — Идём, маечку с шортиками наденем.

Беру своё счастье за руку и подвожу её к комоду, достаю из него одежду.

— Мама, а какую денем мачку?

— А какую ты хочешь? Синяя в белый горох, белая с принтом единорога, или розовую с принцессами?

— Мм. А сщё какие есть?

— Ярко лимонный костюмчик есть. Вот! — даю дочке в руки вещи. — Укороченная майка-топ, спортивные шорты и модная кепка.

— Не, ме плинт не нлавится. — отдаёт обратно мне вещь.