Я замираю, пораженная происходящим.

– Ева, – слышу хриплый голос. – Иди ко мне.

Он зовет меня к себе, но я чертовски медлю.

Потому что боюсь.

Потому что мурашки пляшут по коже и танцуют на ней бачату, ведь я осталась один на один с тем, кто потерял все человеческое без шансов отмотать назад.

– Я долго буду ждать? – тянется из гостиной.

Хриплый приказ, которому не хочется повиноваться. Очень не хочется.

Но я делаю первый шаг. Второй. А когда мне остается сделать последний шаг, он рывком усаживает меня на диван. Я тихо вскрикиваю, но уже почти привыкаю – к его грубости, резкости. К боли привыкаю. К ней, оказывается, так легко привыкнуть…

В руках Камаля показывается украшение. Но не простое.

Оно напоминает мне… напоминает что-то нехорошее…

Оно напоминает ошейник. Да, самый настоящий. Человеческий.

Боже.

Я выставляю руки, бросая на мужчину затравленный взгляд.

– Камаль…

– Это нужно для того, чтобы ты не сбежала, – поясняет спокойно.

– Я не буду сбегать! Я клянусь… Нет, я вас прошу…

В моих глазах стоят слезы. В его глазах – пугающая чернеющая гладь.

В его руках устройство, которое совершенно точно напоминает ошейник. На нем даже красный датчик есть. Пиликающий. Это никакое вовсе не украшение!

Оттолкнув его руки, которыми он тянется к моей шее, срываюсь с места.

Бегу, куда глаза глядят, хотя в них все до чертиков расплывается. От страха и немножко – от слез. Добежав до входной двери, врезаюсь в бронированную защитную панель. Это даже не дверь. Это дубляж. И мне отсюда ни за что не выбраться!..

Увы, я понимаю это слишком поздно.

Бессильно ударив кулаками по металлу, я взвизгиваю от резкой боли на шее. Перебросив ошейник, он затягивает его на моей шее.

Быстро. Резко. Без компромиссов.

– Нет… Нет, нет!

– Да, Ева.

Рывок – и холодный обруч захлопывается на моей коже, впиваясь в горло, не оставляя мне ни единого шанса на спасение. Я захлебываюсь воздухом, судорожно цепляюсь пальцами за гладкую поверхность, но слишком поздно.

Один щелчок.

И птица в клетке…

Мои руки безвольно падают на холодную преграду, а горло сдавливает рваный всхлип.

Металл ошейника неприятно холодит кожу, а крошечный индикатор мерцает зловещим красным светом.

Меня начинает трясти.

Я роняю руки на дверь и горько плачу, а он отпускает мою шею и перешагивает через меня как самое настоящее чудовище.

– Нет…

Я срываюсь, дрожащими пальцами пытаюсь нащупать замок, стянуть обруч, хоть как-то ослабить, но едва я прикасаюсь к нему, раздается резкий писк. Громкий. Пронзительный.

Он пиликает все громче и громче, эхом отдаваясь в голове.

– Механизм не откроется без кода. Поэтому прекрати пытаться его снять. Ты меня злишь.

Не прекращаю.

Я дергаю ошейник снова и снова, пока меня резко не прижимают к двери. Точнее, к металлической пластине. Так, что весь воздух вырывается из груди.

– Я. СКАЗАЛ. ПРЕКРАТИТЬ.

– Я не собака! – выкрикиваю ему прямо в лицо. – Снимите с меня это!.. Снимите!

Выпустив меня из своих рук, Камаль уходит на кухню, а я медленно скольжу по двери, безвольно оседая на пол.

Я вижу, как Камаль рваными движениями вскрывает бутылку с янтарной жидкостью. Коньяк или виски, купленный по пути. Он спокойно принимает ударную дозу алкоголя, пока я бьюсь в истерике и колочу по входной двери, от которой одно лишь название!..

Ошейник пищит на моей шее.

Удары режут слух. Раздражают. Злят. Его и меня.

Я слышу, как за спиной раздается грохот – это бутылка. Испитая наполовину бутылка летит в стену, разбиваясь вдребезги.

Я жмусь к двери, перестав колотить по ней, и затравленным взглядом наблюдаю, как он идет на меня. Здесь даже второго этажа нет. Бежать некуда, и от этой мысли я задыхаюсь…