Я киваю и, наконец, замечаю дом. Точнее, его забор. Он высокий – такой высокий, что дом за ним даже не видно. Мы подъезжаем ближе и останавливаемся, пока Камаль набирает что-то на пульте. Словно признав хозяина, ворота бесшумно разъезжаются в сторону и принимают нас внутрь. Закрываются они так же спешно, отсекая нас от внешнего мира.

Мое сердце проваливается в живот.

Дом из серого кирпича выглядит мрачно.

Ровно как и высокий забор, по которому рассыпаны камеры видеонаблюдения. Камеры везде. Под их прицелами находится каждый сантиметр дома.

И, наконец, чугунные решетки на окнах – они особенно меня добивают.

В воздухе пахнет металлом, холодом и чем-то чужим, от чего меня передергивает. Дом выглядит мрачно, словно крепость или бункер, из которого нет выхода.

Заехав в гараж, Камаль глушит мотор. В салоне повисает напряженная тишина. Я не двигаюсь, пока он, хлопнув дверью, обходит машину и неласково отстегивает меня от двери.

– Вперед.

Его пальцы сжимаются не моем запястье, вытаскивая меня наружу. Теплое дыхание касается моего виска, и на секунду мне кажется, что Камаль прижимается губами к моим волосам. Всего на секунду. Я успеваю сжаться и упереться ладонями в его литую, твердую грудь, и его отпускает.

Затем он тащит меня к дому. Его шаги уверенные, а я будто иду в омут и с содроганием вспоминаю увиденные решетки на окнах. За ними и окон не видно, потому что окна перекрыты металлическими ставнями. Бронированными. У моего отчима на складах такие же, а тут жилой дом…

Камаль готовил этот дом к обороне. Я это сразу понимаю.

– Пошевеливайся… – бросает мне тихо.

В руках Камаля оружие. На поясе и внизу в брюках тоже. Жаль, что я не умею им пользоваться. Совсем. Отчим не учил меня самообороне, он готовил меня к продаже или к выгодному браку – как повезет. Мне не повезло.

Камаль заходит в дом с гаража, но даже здесь, в сухом помещении, поржавел центральный замок. С трудом разобравшись с ним, он толкает меня внутрь и заходит следом.

Глухой щелчок.

Камаль повернул ключ, запирая нас внутри.

Холод пробирает до костей, и я кусаю губы, стараясь дышать ровно, но мне страшно. Здесь лютая темнота.

Камаль исчезает в этой темноте дома, подсвечивая путь фонарем. Тем самым, которым я оглушила его.

– Можно включить свет? Я боюсь темноты… – прошу его.

В гостиной зажигается мягкий свет, и я щурюсь.

Где-то в доме я слышу его шаги: он открывает двери, заходит в каждую комнату, двигает мебель. Он проверяет каждый чертов угол на наличие следов чужого пребывания. Ошибки здесь непозволительны, поэтому он уделяет максимум внимания дому и его безопасности. Слышу, как он выходит из дома, чтобы проверить территорию, и как спустя десять минут в него возвращается.

– Здесь почти нет соседей… – шепчу, когда он с оружием проходит мимо меня.

– Четыре года назад их вообще не было, – хрипит раздосадованно. – Построились.

Четыре года назад… Вот, когда построили этот дом.

В доме безопасно.

Это я понимаю, когда Камаль сбрасывает оружие на журнальный столик в гостиной.

Обняв себя за плечи, я осматриваюсь. В доме всего один этаж, но просторный и большой. У меня в Албании даже такого не было, а комнату я делила с братом напополам. Здесь достаточно уютно, а просторная кухня – вообще мечта любой хозяйки и повара, но сейчас здесь все выглядит так, словно его построили и не жили. Вот совсем.

Закончив осматривать дом, Камаль нажимает на кнопку, и с приглушенным гулом вдоль входной двери начинают опускаться бронированные защитные панели. Тяжелые металлические пластины медленно сходят вниз, полностью перекрывая вход, создавая удушающее ощущение замкнутого пространства. Теперь дверь оказывается зажата между двумя слоями брони – настоящая крепость, из которой не выбраться.