– УБЬЮ!

Ньюхолл бросился на меня раньше, чем я успел подняться. Он схватил меня за глотку, мы повалились на асфальт и покатились, и закатились под «додж». Там Ньюхолл обо что-то ударился головой. Не знаю, обо что, я услышал только звук. Все произошло так быстро, что другие ничего не поняли. Ньюхолл ослабил хватку, я вырвался и выбрался из-под машины. За мной вылез и Джимми.

– Я убью тебя, – повторил он и снова замахал кулаками.

Он молотил с прежней яростью, но удары были уже не те.

Он ослабел. Теперь после его попаданий у меня перед глазами не появлялись цветные вспышки. Я видел небо, припаркованные авто, лица его друзей и его самого. Я всегда медленно раскачиваюсь. Ньюхолл пытался сохранить преимущество, но он явно выдохся. И я поднял свои короткие руки. Мои руки – мое проклятие – вшивое оружие.

Что за утомительные были времена – годы моей юности, – я хотел жить на полную катушку, но не имел ни малейшей возможности.

Я нанес ему сильный удар правой в живот, он стал задыхаться. Тогда я схватил его левой за шею и еще раз приложился правой в живот, потом оттолкнул и тут же пару раз съездил по его точеной физиономии. У него глаза полезли на лоб. Раньше он не испытывал такого. Золотоволосый был в ужасе. Он не знал, что такое поражение, как его переносить, и запаниковал. Я решил прикончить его не спеша.

Но тут я получил удар сзади по голове.

Кто-то здорово приложился. Я повернулся – это был его рыжеволосый друг Кэл Эванс.

Замахнувшись на него, я заорал:

– Пошел нахуй! Я разберусь со всеми вами по очереди! Ты следующий!

Джимми долго не простоял. Я слегка потанцевал вокруг него, затем атаковал. Сначала он держал удары здорово, я даже стал подумывать, что не смогу его завалить. Но он вдруг пошатнулся, посмотрел на меня так, будто хотел сказать: «Эй, послушай, мы могли бы стать корешами, посидеть в баре и выпить по паре пива», и рухнул.

Приятели подскочили к нему и подняли на ноги. Поддерживая его под руки, они справлялись:

– Ты в порядке, Джим?

– Что этот ублюдок с тобой сделал? Скажи только слово, Джим, и мы размажем его в говно.

– Отведите меня домой, – сказал свое слово Джимми.

Я наблюдал, как они спускаются по лестнице и каждый пытается поддерживать своего лидера. Один парень нес его рубашку и майку…

Я вернулся к своей телеге. Джастин Филлипс встретил меня презрительной усмешкой.

– Я не надеялся тебя снова увидеть.

– Не фамильярничай с неквалифицированной рабсилой, – ответил я и покатил телегу к лифту.

Мое лицо и одежда были в ужасном беспорядке. Я нажал кнопку лифта. Альбинос, как ни странно, не заставил себя ждать. Двери открылись.

– Нет слов, – сказал лифтер. – Я слышал, ты стал чемпионом в тяжелом весе.

Там, где годами ничего не происходит, новости распространяются очень быстро.

Полутораухий Феррис поджидал меня.

– Ты решил перебить всех наших посетителей?

– Только одного.

– Откуда нам знать, что ты не возьмешься за остальных?

– Он первый меня избил.

– Нас это не касается. Факт налицо. Ты перешел все границы.

– Как насчет моего чека?

– Вышлем по почте.

– Отлично. До встречи…

– Подожди. Верни ключ от шкафчика.

Я достал цепочку, на которой болтался единственный ключ, отцепил его и отдал Феррису.

Дверь служебного хода была стальная, тяжелая и неуклюжая. Я отворил ее и, стоя в потоках дневного света, помахал на прощание своему первому управляющему. Он не ответил, просто смотрел на меня. Я вышел, и дверь захлопнулась. Как бы там ни было, но мне нравился этот человек.

– Значит, ты не смог продержаться на работе и неделю?

Мы ели тефтели со спагетти. Мои проблемы всегда обсуждались за ужином. Ужин – самое несчастливое время суток.