Я приходила в университет получать знания и по окончании пар уходила в свою жизнь, отдельную от университетских знакомых, сплетнями не интересовалась, к преподавателям в любимчики не набивалась, учебу не прогуливала.

Когда в начале пятого курса Жанна неожиданно проявила ко мне интерес, я даже напряглась, гадая, с чем это может быть связано? Оказалось, все до банального просто: Жанна разошлась с парнем и искала очередную жертву среди братьев или друзей/парней сокурсниц. Мой брат, старше меня на шесть лет, жил в столице, зарабатывал вполне прилично по меркам нашего города, и потому попал в ее разработку, так же как и брат Янины, еще одной нашей одногруппницы. На этой волне интереса нам с Яной даже удалось побывать у Жанны дома и познакомиться с ее мамой. Но, слава богу, потом интерес у старосты ко мне пропал, и я опять выпала из поля ее зрения. Хотя знакомство с Ингой Владленовной помню до сих пор.

«От осинки не родятся апельсинки» в полной мере раскрывала суть семейства Красиных, состоящее на тот момент из трех женщин: Инги Владленовны, Жанны и ее двоюродной сестры, находящейся на воспитании тетки, — Светланы.

Глава семейства — крокодил, как я прозвала ее про себя, потому что ходит только вперед и сожрет любого на своем пути. Работала Инга Владленовна главным бухгалтером в одном крупном банке, и по слухам путь ее к этой должности был устлан костями и полит кровью. Подчиненные ее не любили и побаивались, а в городском центре занятости вакансии в бухгалтерию этого банка даже не предлагали соискателям, потому что были наслышаны о нравах руководства. Куда делся муж Инги Владленовны, мне достоверно неизвестно. Лишь однажды Жанна обмолвилась, что мама его выгнала за никчемность, а он через пару лет оказался в Париже в хорошем ресторане шеф-поваром. Короче, как мужик попал в пасть к этому крокодилу, не понимаю, но ему крупно повезло, что выбрался живым.

На моей памяти сестра Света пыталась сбежать из этого серпентария в замужество, но Жанна с мамой умудрились выжить зятя, вернули беглянку в семью, а новорожденного племянника принялись воспитывать согласно своим представлениям о мужчинах.

Все это припомнились мне, когда я в переполненном душном автобусе ехала на примерку платья. Выйдя из транспорта, поплутала немного по незнакомому району, начала злиться, так как страшно не любила опаздывать, к тому же очень хотелось пить. Когда я все же нашла ателье и вошла под прохладу кондиционера, оказалось, что Жанна опаздывает, но сообщить об этом мне она не посчитала нужным, поэтому я полчаса бездумно просидела на лавочке. Я бы плюнула и ушла, и бог с тем любопытством и желанием побывать на закрытой тусовке богачей, но транспорт шел весь переполненный: час-пик, все едут с работы, а добираться домой с двумя пересадками более свободными маршрутами мне не хотелось.

Так я и сидела, прихлебывая минералку, когда возле обочины, наплевав на знаки и правила, припарковалась красивая красная явно дорогая машина, из которой выпорхнула Жанна и направилась в мою сторону. Высокая, спортивная, фигуристая, она не сильно изменилась со времен окончания университета. Те же русые волосы, высоко задранный подбородок, хорошая качественная одежда. Жанна уже в универе вкладывалась во внешность, хотя училась на пятерки и была неглупой. Но если мы с подружками в те времена таскали и джинсы с тонкими дешевенькими водолазками, которые сейчас считаются дурным тоном, и мини-юбки с кофточками в стразах, то Жанна носила дорогие вещи, пусть не меняя их каждый день, но только стильные и качественные. Всегда при макияже и маникюре, укладке и в шлейфе люксовых духов. В сумочке помимо тетрадок у Жанны всегда были помада, расческа, лак для волос и запасные капроновые чулки. Замазать стрелку лаком для ногтей и так идти домой было немыслимо для старосты и обыденно для нас с подружками. Я вон и вовсе, дожив до двадцати шести лет, так и не обзавелась зеркальцем и помадой в сумочке. Не доросла, видимо.