Наверное, я действительно заслужила все, что случилось. Я дергала тигра за усы и поплатилась за это. Может, сбежать? Но куда? Отец меня обратно не примет. Ходить и побираться? Подайте на пропитание бывшей принцессе. Господа, я не ела шесть дней. Я могла бы просить подаяние на четырех языках и исполнять что-нибудь на органе. Бр-р-р.. Какие только мысли не придут в голову поздней ночью, когда кажется, что все пропало.

Ладно, подаяние отметаем. Я еще не настолько отчаялась и едва ли это когда-нибудь случится. Мне кажется, я охотнее буду голодать, чем просить милостыню.

Попросить кого-нибудь о помощи? Но кого? Мой единственный близкий друг вот-вот отправится плавать… ходить – Диглан всегда твердил, что правильнее говорить «ходить» – по морям. Пойдет ли хоть кто-то в нашей стране против воли короля? Отец твердо высказал свою волю и противоречить ему не решится никто. Брать меня под свой кров, значит, вступать в конфликт с королем. Гиблое дело. Отец человек вспыльчивый. Бросит в темницу и забудет.

Просить политического убежища в других государствах? У кого? Король Дроздобород после случившегося точно меня привечать не станет. Не объяснишь же ему, что я оскорблениями сыпала вовсе не для того, что обидеть, а просто-напросто желая рассердить отца. Половина близлежащих государств не подходит по той же причине, что королевство Дроздоборода. Эти ухажеры меня расстреляют еще на подходе. Можно, конечно, попробовать добраться до королевства Зубелии. С ней мы, кажется, вполне ладим. Вот только с моими навыками выживания, меня съедят какие-нибудь хищные особи еще до исхода первого дня.

Нет, придется оставаться здесь. Другого выхода нет. Разве что у меня все же есть очень секретная фея-крестная, которая все эти годы просто была невероятно занята, а сейчас узнала, что со мной случилось и…

От этой мысли мне почему-то стало еще тоскливее, и я залилась слезами, прикусив кончик мерзкого одеяла, чтобы не разбудить своими всхлипами мужа. Так я и заснула.

Снился мне король Дроздобород. Он презрительно смотрел на меня и говорил, что не понимает, как это он собирался жениться на подобной замарашке. А я все пыталась пригладить растрепанные волосы и счистить таинственные бурые пятна на платье.

***

– Доброе утро, дорогая!

Пробуждение от его бодрого голоса уже становилось чем-то привычным. Выпутавшись из одеяла, я вскочила на ноги.

При свете солнца, пробивающегося сквозь небольшое окно, комната уже не казалась такой страшной. Она все еще оставалась тесной, а потолок нависал угрожающе низко, но меня это больше не пугало. Теперь это мой дом и я должна привыкать. Я больше не могу позволить себе сидеть и плакать. Попробовала, пользы это не принесло. Только головная боль, мерзкое ощущение стянутости на лице и припухшие веки. От слез нет никакого проку.

Мне все еще невероятно страшно и я не знаю, что будет дальше, но, кажется, пришло время извлечь из закромов остатки моего оптимизма.

– Доброе утро, – осторожно, но вежливо поздоровалась я.

Одетый в чистую рубашку Лаэрт стоял посреди комнаты и вытирался посеревшим от старости полотенцем. С его потемневших от влаги волос падали капли на лицо, рубашку и пол. Один его вид пробуждал во мне острое желание… желание поскорее вымыться.

– Где я могу помыться? – выпалила я, не в силах более сдерживаться.

Во дворце я привыкла к определенным стандартам чистоты. В моей родословной затесалась парочка сирен и даже несколько русалок*, так что моим почтенным предкам ничего не оставалось, кроме как оборудовать на территории дворца первоклассные купальни и водопровод. Столь роскошными купальнями не может похвастаться, пожалуй, ни один дворец на континенте.