– Ага! – кивает девочка, и её хвостики мотаются из стороны в сторону. – Это – феодализм! А пускай теперь Антонов к доске идет, а я ему напишу…

Делать нечего, к доске прется местная звезда и корчит зверские гримасы, угрожая однокласснице убийством. А она ему язык показывает и пишет: «GORISLAVA». А молодец девчонка, запомнила про три имени княгини Рогнеды… А вот Антонову придётся помучиться – он-то в это время на щелбаны в «камень-ножницы-бумага» играл с соседом…

Девятнадцать тридцать. Уроки закончились! Я ничтоже сумняшеся закидываю ноги на стол и, балансируя на задних ножках стула, пытаюсь прийти в себя. Ударная доза преподавания, да во вторую смену, да у самых отшибленных классов – шестых и седьмых, – это невероятный комплекс ощущений. Примерно как если человека засунуть в стиральную машину, задать программу отжима на самой высокой скорости, вместе с тем сделав ему трепанацию и взбивая миксером мозги.

– Георгий Серафимович! – В дверь кабинета постучала и тут же вошла биологичка Надеждина: высокая, худая, в строгом костюме. – Можно? У меня к вам профессиональный разговор.

Ее явно бесили мои ноги на столе и тот факт, что я качаюсь на стуле. Но этот стол и этот стул я купил сам, и пол покрасили тоже за мои деньги. А детей в школе уже почти и нет, стесняться некого. Так что она может прожигать меня взглядом сколь угодно долго. С другой стороны – женщина в кабинет вошла, надо проявить уважение…

Я снял ноги со стола, отодвинул стул, встал и принялся вытирать с доски.

– После ваших уроков я не могу детей угомонить. Они просто не замолкают! – В ее голосе звучала полная уверенность в своей правоте.

– А я после ваших уроков не могу детей разговорить. Из них слова клещами не вытянешь. – Я отцепил все магнитики и стал складывать карту.

– Ну, знаете!.. – Надеждина ушла, хлопнув дверью.

А я стукнул лбом о доску. Люблю и уважаю олдскул, но сам – не умею, не могу, не практикую. Без меня как-нибудь.

Меня всерьёз клонило в сон, когда я вёл «Урсу» по Светлогорскому шоссе. Нужно было загнать машину на техосмотр: казалось, её ведёт вправо во время движения, и изо всех автосервисов Вышемира я имел какое-никакое представление только об одном – которым владел Вождь, тот самый лихой молодой снага.

Ну да, может, это и глупости – отдавать такую машину на растерзание оркам, но у меня были свои резоны. Конечно, гномы в технике разбирались досконально, но и деньги драли нещадно. Плюс очереди у них серьезные, так что простоит мой броненосец там несколько дней, если не недель. Кхазады ведь в плане железяк и машинерии – дотошные до ужаса, настоящие перфекционисты.

Многоэтажки с желтыми от электрического света окнами и яркие витрины магазинов я проехал, теперь за окном мелькали редкие деревья и бескрайний вышемирский частный сектор. Но вот и он закончился, и я пялился в ночную тьму, чтобы не пропустить нужный мне съезд с трассы. Колеса прохрустели по мелким камешкам и песку, «Урса» слегка качнулась. Гравийная дорога вела меня среди гаражей и полузаброшенных складов, железных ангаров и покосившихся заборов.

Загони машину к людям – так знакомых автослесарей у меня нет, а отдай незнакомым – так себе лотерея получится. Может, вообще мои оригинальные детали поменяют на паленые раджпутанские. Или чжурчжэньские. Ну, и по деньгам нагреют, это как пить дать. Чтобы в автосервисе – и не нагрели?

По поводу орков у меня имелась своя идея и свой опыт. В том мире, на Земле, я знавал цыгана по имени Роман, по фамилии Иванов и по кличке Майкл Джексон. Он тоже владел автосервисом и был великолепным специалистом и честнейшим человеком. Потому что негативную репутацию древнего кочевого народа и букет стереотипов можно перебить только твердыми принципами и железобетонными фактами, такими, чтобы каждый из клиентов мог сказать: