А блондинка вдруг поднялась с места и легонько пихнула стоящего рядом тролля.

– Молча-ать! – раскатился по всему заведению его мощный рык.

И действительно, мгновенно воцарилась такая тишина, что слышно стало жужжание мух, бьющихся в окна таверны.

– Драгоценные мои… – лицо блондинки искривила улыбка, чётко говорившая о том, что все, к кому она обращается, по ценности приближаются к тому веществу, что можно в изобилии найти на поле после того, как по оному пройдёт стадо коров. – Вот этот чудесный врач… Как, говоришь, тебя зовут? – вполголоса обратилась она к Алите.

– Алита Ульцер, – вздохнула та, уже сожалея о том, что может произойти.

– Этот прекрасный врач, Алита Ульцер… – продолжила блондинка. – Она только что спасла моего мужа, и отныне находится под покровительством Брюта и Банни Хопскотч*. Слушайте, и не говорите, что вы не слышали! – очередная многообещающая улыбка искривила красивое лицо блондинки. – Можете возвращаться к своей трапезе! – и она села, легко и светло улыбнувшись Алите.

—-----------------------------------

* Банни (Bunny, англ.) – кролик. Хопскотч (Hopscotch, англ.) – попрыгушки (букв.) игра в классики. Зайчик-Попрыгайчик – так зовут красотку :-)

10. Глава 7. Кошки и мышки

– Все карты у меня в кабинете, о чём, я уверена, вы и так прекрасно знаете.

– Если бы я хотел увидеть медицинские карты, я бы их увидел, – тоном не оставляющим сомнений сказал Дервин. – Меня больше интересует, что расскажете именно вы, доктор Ульцер.

– Вас интересует кто-то конкретный, – отодвигая тарелку – аппетит пропал совершенно – сказала Алита. – Давайте не будем ходить кругами.

– Для начала все нетипичные жалобы за последние три месяца, – с видимым удовольствием Дервин сделал глоток чая и одобрительно сказал: – Чудесный напиток. Где берёте?

– Господин Хубшрауберландеплац жаловался, что медсестры неправильно произносят его фамилию, – проигнорировала Алита вопрос относительно чая. Желания обмениваться сплетнями с этим заезжим чиновником у нее не было никакого. Сидит тут, понимаешь, чаи гоняет, любитель напустить туману. Мог бы просто и прямо сказать, чего ему надо, а потом убираться восвояси. Так нет, он предпочел быть до зубовного скрежета загадочным. – Достаточно?

– А это нетипично для него? – оживился господин Фицхерберт.

– Крайне нетипично, поскольку ранее он таких претензий не предъявлял, – она почти закатила глаза, но усилием воли удержалась. – Господин Хубшрауберландеплац сменил фамилию две недели назад, взяв фамилию покойной бабушки, дабы почтить её память.

Доктор Ульцер об этом знала по долгу службы. Она вообще знала о своих пациентах куда больше, чем ей порой хотелось бы. Многие из них, в том числе солидный гном средних лет, господин Хубшрауберландеплац, вываливали на доктора гораздо больше информации, чем было необходимо для постановки диагноза и прописывания верного лечения именно по её профилю.

Иногда она подумывала, что, возможно, стоит переквалифицироваться в психолога. Хотя тогда наверняка её начнут осчастливливать демонстрацией ожогов, нарывов и порезов… просто так, чтобы скрасить её скучную жизнь.

– Ещё что-нибудь? – терпеливо и мягко, как учительница у стоящего перед доской школьника, спросил господин Фицхерберт.

– Мэрия прислала новые бланки, – пожала плечами доктор Ульцер. – Делопроизводитель Хесер высказалась, что… – тут доктор Ульцер произнесла несколько непечатных выражений, которые общество склонно относить к табуированной лексике, поскольку оно, общество, явно жить не может без ограничений и запретов на слова. – Это было необычно, я никогда доселе не слышала от неё ничего подобного.