Агата прокашлялась, видимо, пытаясь «затолкать назад» ругательства, что так и стремились выбраться наружу. Повернулась ко мне спиной и вновь заговорила:

— Раз уж вы выше по финансовому положению, а я и вовсе сейчас безработная, то вы будете давать мне каждую неделю по пятьдесят лир на личные нужды. А еще вы сами позаботитесь о гардеробе своей «невесты». Все наряды должны быть новыми.

— Принимается. Я готов платить по сто лир в неделю, но одеваться ты будешь в соответствии с моими вкусами.

— Согласна.

Не ожидая, что я так быстро соглашусь, она с волнением сделала новую пометку в своем договоре, и моя улыбка стала ещё шире.

Эх, Агата Ксавье, уточнила бы ты сперва о моих вкусах.

— Вы должны вести себя галантно перед моими друзьями и родственниками, если вдруг нам придется с ними встречаться, — продолжила она.

— Не переживай, я буду «само обаяние».

— С трудом верится, — Агата тяжело вздохнула, но все же поставила заветную галочку. — Пункт пятый…

Я не стал вклиниваться со своей очередностью, желая, чтобы это дурацкое представление побыстрее закончилось. А то, действительно, свою старость в этой милой простенькой спаленке встречу.

Агата зачитывала мне об уважении, о предстоящих сенсациях, которым я должен был поспособствовать. О том, что я должен рассказывать ей все о себе, чтобы она, вдруг, не оказалась в дурацкой ситуации...

К десятому пункту я заскучал.

Стоял со своим скромнейшим договором из трех пунктов и не понимал, как она умудрилась за десять минут написать столько ерунды. Настоящая журналистка.

— И последнее, если вы все испортите сами, то в любом случае возвращаете мне работу и помогаете с настоящей сенсацией, сеньор Лоури.

— Мой господин…

— Что?

— Никаких «сеньор Лоури». Либо Нэйт, либо… — я потряс своим договором. — Вот так. Сама же захотела.

— Может я буду называть вас просто «голубчиком»?

Агата невинно улыбнулась. Я адресовал ей в ответ такую же милую улыбку и сквозь зубы процедил:

— Я вам сейчас зад надеру, любовь моя. Честное слово.

Она закрыла лицо своим договором, как щитом, и ее плечи затряслись от смеха.

— По поводу последнего пункта — принято, — объявил я и мысленно потер ладошки от предвкушения новой порции женского негодования. —Теперь моя очередь. Итак, чтобы ты не услышала и не узнала обо мне за время наших фиктивных отношений — это не станет очередной новостью в газете.

— Принимается.

— Пункт второй: ты обязуешься заботиться обо мне, если я болен или нахожусь при смерти.

Раз. Два. Три.

Агата скинула свой бумажный щит и гневно зыркнула в мою сторону.

— Для этого у нас имеются доктора! Я фиктивная невеста, а не нянька!

Браво, Агата Ксавье, не подвела. Так я и думал…

— Это моя гарантия, что ты не бросишь меня умирать посреди улицы, когда мы будем вдвоем. Как по мне, это вполне безобидный пункт, — главное не рассмеяться и не испугать. — Я буду точно так же заботиться и о тебе.

— Хм-м… Ладно, тогда принимается.

Я влепил «долгожданную» пометку и дождался, пока то же самое сделает и Агата. Все! Попалась, мышка!

— Но вы не сможете заявляться ко мне домой, когда вам вздумается, — объявила она, и я мысленно поаплодировал сам себе. Как знал!

—Только, если я не пришел к тебе за помощью, когда заболел или нахожусь при смерти, — договорил я, взглянув на неё исподлобья и тыкая в предыдущий пункт договора.

— Что?

— Что? — парировал невинно в ответ, приказывая себе «не смеяться».

Агата задрала голову к потолку и обреченно застонала. Я мысленно готовился получить по лицу смятым дурацким договором, но она, по-видимому, была слишком терпеливой.