Я резко «вынырнула» из подушек и обиженно посмотрела на подругу.

— Ты же сказала, что моя статья была сенсационной!

Элиза продолжала метаться по комнате и от волнения грызть ногти.

— Да уже какая разница, что я там сказала! — отмахнулась она. — Ты разве не могла провести расследование прежде, чем писать эту статью? Ты видела этого красавчика? Тут сразу понятно, что он предпочитает снимать с женщин платья, а не носить их!

Я села на постели и расстроенно уставилась на раскиданные по полу гадальные карты.

— Как так вышло? Да очень просто, — произнесла бесстрастно. — Неделю назад мне прислали анонимную записку. В ней и сообщалось о «пикантной» тайне Нэйтана Лоури.

— И ты сразу поверила?!

— Нет, конечно. Но информация действительно была сенсационной, поэтому я начала расследование, — я обреченно вздохнула, чувствуя себя самой ужасной журналисткой на свете. — Элиза, я ведь действительно собирала о нем информацию! Ходила в его клуб и даже следила за ним.

— Ты опять наряжалась в старушку? — Элиза насмешливо сморщила свой нос.

— Да, — мои губы все же тронула улыбка.

Образ «Сеньоры Кармэллы», мой журналистский «реквизит» для расследований, мы с Элизой придумывали вместе. Я помню, как мы чуть не надорвали животы от смеха, примеряя безликие страшные парики, незаурядные наряды, которые одолжила у своей бабушки Элиза, и целую кучу очков различных размеров. Наши ежедневные эксперименты привели к тому, что мы решили создать горб из старых тряпок и приобрели у скупщика накладной крючковатый нос. Так и «ожила» сеньора Кармэлла. Талантливая шпионка и, как мы сами называли ее с Элизой, бабка-сплетница.

— И все, что я о нем разузнала, совсем не являлось опровержением анонимной записки, Элиза! Нэйтан Лоури не женат, и в публичных местах его никогда не видели с женщиной. У него в клубе танцуют разодетые танцовщицы, а он ни разу к ним не приставал! Даже не подмигнул флирта ради.

— Может разделяет работу и личную жизнь? Или очень скрытен и не любит ничего о себе афишировать?

— Я тоже об этом подумала. Начала искать хоть какую-то информацию о его женщинах и вышла на Габриэль Д'эстри.

— Та самая Габриэль Д’эстри?! — ахнула Элиза и от восхищения приложила ладошку к груди. — Самая талантливая актриса во всем Альтангоре?

— Да, — я не разделяла бешеного восторга подруги.

Я с детства не любила театр и оперу. С тех самых пор, как мама, получив солидное наследство от своей тетушки, вдруг решила «окунуться» в богатую жизнь и «прирасти всей душой» к большому искусству. Папа последовал ее примеру, а шестилетнюю меня, конечно же, никто не спрашивал.

Хотя я очень любила кукольный театр. Со смешными сценками и потрясающими куклами. Особенно обожала представления под открытым небом. Но мама считала, что настоящее духовное развитие я смогу получить, только слушая оперу и глядя на талантливую игру живых людей.

«На большой сцене проживают жизнь, Агата! Вот, где величие! А что твои куклы? Эти сказки для нищих детей!».

Я вздрогнула от неприятных воспоминаний. Родители так долго навязывали мне свои увлечения и желания и так упорно не хотели слушать мои, что я не выдержала и взбунтовалась. Едва мне исполнилось восемнадцать — я переехала к дедушке. В этот самый домишко, в котором жила до сих пор. Родители, конечно, лишили меня денег, посчитав мой поступок безрассудством, но меня это не испугало. Я поступила в Академию журналистики, отучилась там пять лет, закончила ее с отличием и вернулась в столицу. Вот только дедушка вскоре скончался, и это стало для меня огромной утратой. В то же время в моей жизни появился Энди Грин. И после недолгого брака с этим изменником я вернулась в дом дедушки и теперь спокойно коротала свои деньки за любимой работой. Мама и папа жили своей жизнью, а я предпочитала жить своей, хотя они и предпринимали попытки «устроить мое счастье».