Люся была совсем другой. Если Ася – закомплексованная, сутулая девочка, придавленная грузом ответственности, больше всего опасавшаяся не оправдать родительских ожиданий, трепетавшая перед своим отцом, полная страхов, неясных надежд на будущее, которого, впрочем, тоже больше боялась, чем желала, – то Люся – замужняя, с двумя детьми – была её абсолютной противоположностью. С Асей было легко и понятно. А рядом с Люсей, волнительно, иной раз до дрожи, и непредсказуемо. Ася успокаивала, а Люся будоражит. Ася, безусловно, ближе ей по духу и темпераменту, но похожей хочется быть всё-таки на Люсю…

То есть Насте не мешает общаться или даже дружить с теми, кто думает и ведёт себя по-другому. Иначе, чем она. Хотя при этом Настя называет Люсю подругой только про себя. Вслух она этого никогда не произнесёт. О, нет. В основном, из-за страха, что та так вовсе не считает. И просто из-за страха вообще.

Вдруг Люся ещё рассмеётся, услышав. А что, она может, с неё станется. И скажет вслух, да ты что, какие мы подруги? Мы коллеги и больше ничего. А это будет больно. Настя знает. И в этом случае, она тоже, конечно, промолчит, но внутренняя ширма её распахнётся от такого удара. И створки двери – даже если и устоят, но всё-таки дрогнут.

То есть она почувствует боль, и защита с таким трудом выстроенная, обрушится. Она знает, она уже проживала такое не раз, – и с Люсей станет труднее общаться, если вообще будет возможно. А этого бы ей не хотелось. Нет, нет, очень не хотелось. Поэтому Настя «дружит» немного про себя.

Так опять же, гораздо проще. И так можно сколько угодно считать, что они подруги. Может даже самые лучшие. А что, возможно и Люся так тоже считает. Только вслух не говорит. Почему? Да мало ли, ну, во-первых, потому что и так понятно. Во-вторых, не всё же стоит произносить вслух, верно? А в-третьих, у всех могут быть свои причины. Разве нет? И вообще, иногда лучше не докапываться до сути, в этом вовсе не так уж много хорошего, как считают некоторые. В том числе и психологи. Настины коллеги, между прочим.

Она ведь даже поработать успела по специальности. В детском саду. Правда недолго – всего только месяц, а потом ушла. Не нашли общего языка с заведующей. Вернее, никто его и не искал. И даже не пытался. Начальница просто давала какие-то поручения, – до Насти не всегда доходил даже их смысл, – а потом громко отчитывала на совещаниях. При всех. Может ещё и поэтому Настя старается не говорить никому, что она психолог. Как будто опасается реакции, в которой будет недоумение и злая, ехидная усмешка: «Серьёзно??!! Ты – психолог?! Не может быть!» Ну, типа, какой ты, нафиг, психолог, если даже со своей жизнью разобраться не в состоянии! Как будто психологи – это такие мегапрокачанные профи, не имеющие никаких комплексов и слабостей свойственных обычным людям.

Одним словом, Настя так редко говорит об этом, что и сама уже иногда сомневается в том, что это правда. По какой причине? По той же, по какой она не хочет говорить вслух о том, что считает Люсю лучшей подругой, например. А главное, потому что она вообще старается как можно меньше говорить. Так не просто лучше и проще, так безопаснее…

Они с Люсей работают в одном небольшом медицинском учреждении. «Опти+» – так оно называется. Люся – медсестра, ну а Настя – администратор. Да, должность её звучит довольно весомо, но на самом деле это просто название. Обязанности её больше напоминают функционал секретаря, кем по факту Настя и является. Но она не против. Работает она здесь третий год и уже привыкла. Хотя поначалу было, конечно, трудно. Её смущали бойкие девушки – медсёстры, обилие белых халатов, какая-то нарочитая, чуть ли не показная деловитость у всех. По сравнению с ними, Настя сама себе казалась настолько серой, недалёкой мышкой, что первые недели, только и думала, как бы половчее оттуда сбежать. Останавливал только страх перед тем, как посмотрит на это мама. Особенно учитывая тот факт, что она её сюда и устроила.