Есть, и Рей это понял, когда увидел сидящего возле гаррута Шамана. Уллюты способны на убийство.

— Тебе нужна новая одежда, — сказал Шаман, поднимая голову. Сам он не встал, лишь подвинулся и указал Рею на место рядом с собой. — Тебе ее принесли.

— Спасибо, — улыбнулся Рей и подумал, как он будет смотреться в одежде племени. Его охватило странное чувство причастности к группе — чувство, которое раньше его всегда пугало, слишком много он видел последствий существования таких групп… к счастью, не в тихом Флэйре, только по телевизору. — Скажи, Ойгу, ты ведь живешь долго. Ты помнишь, чтобы кто-то из уллютов кого-то убивал?

Шаман ответил не сразу. Рей вглядывался в его лицо и ничего не мог прочитать: как тот воспринял его слова?

— Не помню, — наконец сказал он. — И мой учитель не рассказывал мне, а он прожил… много больше, чем я. Видишь, изомир, я думаю о том же: может быть, мы просто не знали, что то была чужая смерть?

Рей нахмурился. Шаман тоже, увидев его замешательство. Какое-то время они сидели, смотря друг на друга и не зная, как продолжить разговор.

— Чужая смерть, — повторил наконец Рей. — Ты имеешь в виду — преждевременная насильственная смерть? — Шаман неопределенно покачал головой. — Кто-то кого-то убил, а вы не знали, потому что не было ни крови, ни следов борьбы?

— Ты хороший изомир, — Шаман с облегчением улыбнулся. — Понимаешь. Да, мы находили мертвых уллютов, но как понять, что причина смерти? Ты ведь знаешь.

— Не всегда, — не стал притворяться Рей. — Если это был яд или какая-то болезнь, я вряд ли смогу назвать причину смерти. В других случаях… я мог бы вас научить, но я не хочу таких случаев. Смерть — это плохо.

Шаман положил руку себе на грудь чуть ниже левого плеча.

— Здесь пока пусто, — задумчиво произнес он. — Нелльха скоро родит ребенка, тогда будет легче. А еще, — и рука шамана переместилась чуть ниже, — я чувствую здесь тебя. Пока очень слабо. Но ты тоже уллют.

— Ты узнал что-то про тех, кто приходил к Вождю? — спросил Рей. — Хотя бы про некоторых?

Шаман кивнул. Рей приготовился слушать.

— Утром были сыновья вождя — так всегда бывает, — размеренно начал Ойгу. — После пришел я, рассказал о Большом Переходе. Он начнется через два дня: Трава так сказала мне, пришло время. Улльх, Уллет, Уюст были с Вождем и слышали о Переходе. Я ушел, они ушли, пришла Соорта. Она сестра Улльис, матери Улльха и Уллета. Потом никого не было. Затем появился ты, и Анхе, страж, зашел к Вождю и сказал об этом, Вождь велел позвать Улльха, тот пришел. После зашел я — и Вождь мне рассказал про тебя. Что же, я слушал его с сомнением. Уллюты рады изомирам, изомиры рады уллютам не всегда…

Последнюю фразу Ойгу произнес с болью. Рей для себя понял причину его первоначальной если не враждебности, то настороженности: да, вполне может быть, что изомиры не принимают племя, пользуются его добротой или вообще считают за дикарей… У Шамана мог быть подобный опыт, если не личный, то по рассказам соплеменников или учителя.

— От чего он умер? — внезапно для самого себя спросил Рей. — Твой учитель? Ведь Шаманы вечны.

— Он жил… — Ойгу посмотрел на небо, Рей тоже. Ничего там не было, никакой подсказки. Может, когда жил прежний Шаман, небо было иным? — Он помнил, как Трава стала Травой. Когда-то здесь был лед, а уллюты жили за Синими горами. Они пришли сюда позже. Шаман может устать и уйти в Траву сам, если знает, что силы его слабеют, а ученик достоин занять его место.

— Как ушел в Траву Вождь?

— Нет. Шаман просто уходит, и Трава забирает его к себе. Так же, как мы получаем от Травы силу, потом ее Траве отдаем.