– Терри, как ты мне сейчас нужен!
Терранса рядом не было, и я пошла к Саймону.
Брат сидел на кровати. Сгорбленный, растерянный, как-то резко повзрослевший. У него такие нескладные длинные руки с крупными ладонями. И рыжее золото волос, совсем как у меня. Как когда-то были у мамы.
– Саймон, ты ведь не веришь, что бред, который наговорил дядя, – правда?
Он поднял голову:
– Конечно нет, Элисон. Он тебя нарочно злит.
– Спасибо, – я села рядом, обняла его, уткнулась в плечо. – И что теперь с нами будет?
– Не знаю. Наверное, мне надо найти работу. Поеду в Рондомион. Может, получится устроиться на военную или государственную службу. Хорошо, что ты вытащила меня от ши, сестренка. Не знаю, как бы вы тут без меня.
– Ох… – я так растрогалась, что заплакала. У меня глаза на мокром месте, плачу от любой ерунды. Обняла братика, прижалась к нему крепко-крепко. Какой же он все-таки худющий! Одни кости! – Саймон, поклянись! Если тебе покажется, что я, мама или сестры тебя пилим или ноем… скажи мне об этом немедленно. И я тогда… ух, что я тогда устрою!
Он тихонько засмеялся, а потом сказал с тоской:
– Если бы папа оставил завещание…
И тут на меня накатило…
– Последняя подпись – вот здесь, граф. Вы уверены, что не хотите оформить бумаги по стандартной процедуре?
– Нет. Спрячьте его! Видят боги, я люблю своих детей. Даже Элисон, хотя, кажется, Грегори прав и она – кукушонок. Не знаю, за что они меня так ненавидят. Я был хорошим отцом, Томас. Я не заслужил этого!
– Конечно, граф.
– И я останусь хорошим отцом. Выполню свой долг перед семьей. Спрячьте его, Томас! Хорошо спрячьте и не доставайте, пока не услышите о моей смерти!
– Хорошо, граф.
– Куда? Куда вы его кладете? Разве это надежный тайник?
– Это шкатулка-головоломка. Ее невозможно открыть, если не знать ключа. В ней я храню самые ценные бумаги.
– Ее слишком легко украсть!
– Не волнуйтесь, шкатулка хранится в тайнике в моем кабинете. О его существовании и тем более расположении не знает никто, кроме меня. И теперь вас.
– Я не доверяю вам, Томас. Никому нельзя доверять. Видят боги, у меня просто нет выбора. Поклянитесь, что выполните наш уговор!
– Клянусь.
– Я часто был скверным человеком, Бакерсон, и конец мой близок. Но я не уйду, не наведя порядок в делах. Страшись: если ты солгал, мой дух будет преследовать тебя, пока не утащит в ад.
Мои приступы падучей совсем непохожи на обычные. И не только потому, что сопровождаются галлюцинациями.
Пока мое тело безжизненно лежит или корчится в судороге, а губы шепчут бессвязный бред, душа полностью отдана во власть фантомов.
Они правдивы и жестоки. Никогда не бывают бессмысленны, хоть зачастую отвратительны и сложны для толкований. Я не знаю, благодать это или кара. Возможно, любой дар в чем-то проклятье.
В этот раз видение было на удивление четким и ясным. Не оставляющим места сомнениям или иным толкованиям.
– Саймон, – первым, что я увидела, открыв глаза, было встревоженное лицо брата, – можно мне с тобой в Рондомион?
– …Еще я хочу обратиться к истории клана Детей Темных Вод. А именно к легенде о Рори Отступнике. Надеюсь, всем здесь присутствующим известно, благодаря чему Рори получил свое прозвище?
Я прерываюсь, чтобы сделать глоток и обвести взглядом лица присутствующих. Случайный взор на эти высокомерные гримасы способен уничтожить даже тень надежды на благополучный исход слушанья. Кажется, единственное чувство, которое вызывает в фэйри моя речь, – скука. Кажется, они все уже решили, заранее и окончательно…
Но стоит присмотреться…