Князь Дунадда – невысокий, сухопарый, с белой косой до пояса – слишком уж старательно зевает во время всей моей речи. Напоказ, почти не прикрыв ладонью рот.

Княгиня Фальсингофа – грузная великанша с грубоватыми чертами лица, живой пример того, как лгут людские сказки, утверждающие, что все фэйри изящны и хороши собой, – только изображает сонную дремоту. Ее истинный интерес к моим словам выдает резко вздрогнувшее ухо.

Тан клана Звездных стрелков – внешне почти мальчишка с темной шапкой кудрей и тревожными темными глазами – выглядит полностью поглощенным изучением древесных прожилок на столешнице. Но временами он, забывшись, стискивает кулаки.

Лицо княгини Исы непроницаемо – фарфоровая кукла и та более выразительна. И все же мне чудится в царственном изгибе ее губ одобрительная усмешка.

Князья, княгини, таны кланов и главы династий. Почти два десятка самых уважаемых правителей. И каждый прячет под равнодушной маской… что?

Возмущение. Ярость. Интерес.

На их глазах я оскверняю святая святых фэйри. Лезу, неумытая человечка, в тысячелетнюю историю родов фэйри.

Историю, пусть далеко не такую кровавую и страшную, как у человеческих племен, но и не безоблачную. И святотатство мое усугубляется тем, что фэйри не склонны врать себе или своим потомкам о делах давно минувших дней. К услугам желающего нырнуть в воды времени будут не только героические баллады менестрелей, но и правдивые отзывы участников, аналитика потомков и даже свидетельства доживших очевидцев.

Сами фэйри подчас не представляют, как много странностей прячется в их истории. В этом отношении они похожи на людей: предпочитают героические баллады скучным хроникам.

А я не зря правдами и неправдами добилась у княгини доступа в хранилище и потом месяцами глотала архивную пыль.

Помню, как княгиня Иса приподняла в притворном удивлении тонкие брови, когда я пришла к ней с просьбой собрать правителей для слушанья дела Ламберта.

– Хочешь растоптать нашу гордость, девочка? Уничтожить все, во что мы верим?

– Истинную гордость невозможно растоптать подобным образом, – возразила я. – Неужели единственное, во что верят фэйри, – свое превосходство над людьми и полукровками?

Когда она рассмеялась и согласилась созвать Малый совет, я почти не удивилась.

Княгиня любит испытывать чужие души. Или «испытывать» не совсем справедливое слово?

Вернее будет «пытать».

Эта женщина – аристократичная, блистательная, выдержанная в каждом жесте и взгляде – была и есть для меня загадка. Бывшая любовница моего мужа, мой добрый гений и мое проклятье. Каждый раз, когда вижу ее беседующей с Элвином, мне хочется, наплевав на приличия и гордость, подкрасться и подслушать. И, должно быть, она догадывается о моих чувствах, потому что не устает меня дразнить. Моему мужчине всегда достается чуть более ласковая, чем всем прочим, призывная улыбка, а иногда и прикосновения…

В такие минуты я представляю, как превращаюсь в кошку, чтобы расцарапать ее совершенное личико.

Хорошо, что Элвин тоже понимает цену нежным взглядам княгини и держится с ней подчеркнуто холодно и вежливо.

– Не ведись, – как-то сказал он, когда мы возвращались с приема, на котором княгиня весь вечер не отпускала его от себя. – Иса развлекается, не играй в ее игры.

Он прав.

Я знаю, что многим обязана княгине. Даже жизнью. Это знание добавляет в мою смесь ненависти и восхищения странную нотку. Я дорого дала бы, чтобы выплатить свой долг, но Иса не спешит требовать его обратно.

Должно быть, княгине нравится, что я зависима от нее.

И сейчас, когда я всматриваюсь в лица фэйри, мне снова чудится тень одобрительной усмешки на лице изысканной правительницы Рондомиона. «Давай, девочка. Удиви меня», – словно говорит мне Иса. И я отвечаю ей прямым и дерзким взглядом.