– Вали, тебя никто не держит. Всё равно приползёшь назад, когда поймёшь, что без меня тебе позора не избежать!

2. Глава 2

Ева

*****

Только переступив порог своей квартиры, разрешаю себе разреветься.

Радуюсь, что мне удалось сбежать из пентхауса Гены, не потеряв лица. А ещё сползаю по стене с всхлипываниями, прикрывая ладонями лицо.

Даю волю эмоциям.

И завываю как побитая собака.

Боль в груди давит просто невыносимо. Разрывает в клочья вместе с рёбрами. Ломает душу, выворачивая её наизнанку.

И я не верю, что когда-нибудь сможет стать легче.

Гена, тот мужчина, которому я верила безоговорочно. Мой родной и любимый.

Тот, который стал для меня первым и единственным, просто вонзил мне нож в спину. И провернул, до хруста ломая кости и разрывая сухожилия.

Как быть дальше – не представляю.

Выдыхаю, когда в сумочке раздаётся жужжание смартфона. Тянусь рукой, цепляя пальцами кожаный ремешок. И зубы до боли стискиваю.

Спокойно, нужно собраться.

Я никому не позволю себя жалеть. И в душу соваться. Чтобы потом не было мучительно больно.

– Евочка, девочка моя, - голос бабули кажется очень тёплым и нежным, отчего на глазах моментально выступают слёзы.

Она ведь счастлива сейчас.

Воспряла духом, как только узнала о предстоящей свадьбе. И вкус жизни снова появился, не смотря на врачебный диагноз.

Может быть, я ещё поэтому решила поспешить со свадьбой...

– Бабушка, как ты себя чувствуешь? - Смахиваю с ресниц капельки влаги, а ещё закусываю нижнюю губу.

Не позволяю себе разреветься.

– Я-то просто замечательно, дорогая, - в голосе бабушки ни тени сомнения.

А ещё я слышу, как она возится на кухне. И посудой гремит.

Сердце моментально заходится в быстром такте. Руки немеют.

Предательские слёзы катятся.

Бабуля уже давно плохо ест. Говорит, что нет аппетита, но мне кажется, что болезнь прогрессирует.

И в последний раз, когда мы виделись, она показалась мне измождённой. Похудевшей. И бледной.

– Ты готовишь что-то? - Спрашиваю, чтобы подтвердить свою догадку. И в душе всё переворачивается в ожидании ответа.

– Вот, пирожков решила испечь в дорогу. Твоих любимых, с картошкой. - Откликается, мурлыча что-то под нос.

Начинает греметь сковородой, а у меня просто внутри всё обрывается.

И вниз падает.

С картошкой! Мои любимые!

Бабулины пирожки я могла лопать сколько угодно. Румяные и сочные, они всегда казались мне вершиной кулинарного искусства. Но когда бабуля заболела она, кажется, перестала печь.

Села на жёсткую диету, постоянно приговаривая, что так как жить ей осталось недолго, нечего и шиковать.

И к врачу столичному ехать отказалась.

– Бабуль, если тебе тяжело, то может... - Тщательно подбираю слова, очень боясь за своего родного человека.

Голос срывается, В горле - комок из слёз.

– Тяжело? - В её интонации слышатся угрожающие нотки. - Да я отлично себя чувствую! Тем более сейчас, когда до свадьбы моей девочки остались считанные дни!

– Да, свадьба... - Выдыхаю с болью.

И в грудине давит невыносимо.

– Свадьба ведь состоится? - Бабушка делает акцент на последнем слове. И начинает дышать часто-часто.

Пугаюсь.

Боюсь, что весть о том, что Алмазов оказался лживой скотиной и настоящим тираном разобьёт ей сердце. Поэтому стараюсь взять себя в руки. И глубокий вдох делаю.

– Конечно, бабуль. В пятницу, как я и говорила, я выйду замуж. Выездная церемония в старинном замке, свадебное платье со шлейфом. - Стараюсь. Расписываю всё в красках.

Знаю, что ничего этого уже не будет. Ни замка, ни платья, ни гостей.

Самое главное - не будет жениха, потому что за Гену я не выйду. Ни за что.