— Не мороси, зай, — кажется окончательно расслабляется он, видимо не веря в то, что я смогу нажать на курок. — Ты же даже с предохранителя его не снимешь. Так что завязывай этот цирк.

Теряюсь.

Потому что и правда не в курсе про какие-то предохранители.

С бессильной злостью пялюсь на пистолет в своих руках. И что тут предохранитель? Блин!

Хоть в рукопашную этого урода теперь гаси, лишь бы не проиграть ему больше никогда в жизни!

— Вот умница, опускай, — Виталик бесит своей интонацией и даже на меня не смотрит, урод. За спину мне. На своих командиров. — Товарищ полковник, я очень извиняюсь за этот инцидент. Моя жена просто перенервничала сильно. Поможете ей? Она точно готова сдаться. Правда ведь, зай? — сам он не приближается, так и удерживая руки поднятыми.

Качаю головой. От обиды. От злости.

Хочу убить его. Ненавижу. Как же я его ненавижу!

— Что ж, помогу, — вдруг слышу удивительно спокойный голос Хасанова у себя над головой.

Даже странно. Он стоял прямо у меня за спиной все это время. И достаточно близко. Но даже не предпринял ничего.

Неужели они все понимали, что я беспомощная идиотка и все равно не смогу ничего сделать? Стыдоба!

От злости на саму себя я только сильнее сжимаю в пальцах пистолет.

И даже когда Хасанов оказывается вплотную к моей спине, не опускаю руки, так и направляя ствол на Виталика.

— Муж твой говорит, что ты готова сдаться, — говорит командир прямо у меня над ухом и накрывает своей горячей ручищей мои заледеневшие от страха пальцы. — Ты согласна с этим?

Снова качаю головой:

— Он все соврал! Я не простила! И не собираюсь! И ни в какой отпуск его не жду! Дайте мне убить его, а? — всхлипываю шумно. — Пожалуйста!

— Насть, ты че?! — шипит Виталя.

— Убить никак нельзя, — отвечает Хасанов будто на полном серьезе. — Мы его уже отметили как живого после операции. Но вот подрихтовать немного можно. Чтобы не зря койку в госпитале занимал.

— П-правда? — от неожиданности даже поворачиваю голову к полковнику, чтобы оценить выражение его лица.

Он же не шутит? Такие как он наверно вообще шутить не умеют. Ну вот и лицо серьезное как всегда. Смотрит на меня своими ледяными глазами и ни намека на улыбку или хотя бы ухмылку саркастичную.

— Правда, — моргает медленно. — Куда стрелять будешь?

— Т-товарищ полковник, вы же… вы не с-серьезно щас? — а вот теперь-то я наконец-то слышу страх в голосе своего неверного козла.

Переключаю внимание на Виталика и наблюдаю, как он пятится к дальней стенке.

— А давай проверим? — холодно говорит Хасанов. — Ты думал что можно меня просто наебать, силой вынудив жену прийти и сказать, что все в норме? М?

От его тона у меня волосы на затылке дыбом встают. А Хасанов продолжает:

— Да даже если бы эта дурочка не сорвалась, думаешь я не вижу КАК ты получил ее «прощение»?

— Д-да нормально все было… — мямлит предатель, — я не знаю че она…

— Не знаешь значит? — Хасанов явно зол. — А я тебе скажу, в каких случаях женщины порой так себя ведут. Например если пытаться их душить до синяков?

Виталя бросает испуганный взгляд на мою шею:

— Это ж… это не я! Она и была такая, когда приехала!

— Ага, — выдыхает гневно командир, — а свежие царапины на твоей руке это тоже так было? Может итог страсти с медсестрой? Что скажешь?

Ого. Вот почему этот полковник настолько непоколебим — он уже все заприметил. Реально будто насквозь нас просканировал. Я ведь и сама упустила, что у Виталика кровавые борозды от моих ногтей на предплечье остались. Выходит у меня на шее еще и синяки от этого урода? Внутри снова поднимается волна необузданной злости. Но я не успеваю даже слова вставить.