Он шагнул к нам, улыбаясь. Но совсем по-другому. Не так, как минуту назад.

– Накатались? – спросил он и протянул мне горячий стаканчик с кофе, а сына подхватил на руки, подкинув.

И продолжил спокойно и уверенно:

– Ну что, поехали домой?

Настроение моё необратимо испортилось, и я вела машину молча, сосредоточившись на дороге. Мне было некомфортно, сыро и солнце слишком ярко слепило глаза. До слёз.

В лифте, поднимаясь на наш этаж, Влад долго смотрел на меня пристально, а когда зашли домой, спросил участливо:

– Устала?

– Нет. Не устала, – ответила я и отвернулась, занимаясь ребёнком.

И только после того, как помыла, покормила сына и уложила его спать, вернувшись на кухню, присела напротив мужа и сказала:

– Влад, тебе скучно с нами? Быть может, попросим мою маму побыть с Юрой и махнём на отдых вместе на неделю? Я же вижу, ты тухнешь. Ты скучаешь рядом с нами.

Муж поднял на меня взгляд. Он сидел вполоборота к окну, и яростное сегодняшнее солнце высвечивало каждую морщинку на его лице, делая радужку глаз совсем уж светлой. Прозрачной. Было совершенно непонятно от этого их выражение. Нечитаемо.

– Как мне может быть скучно рядом с любимой семьёй? Что ты говоришь? – чуть приподняв бровь, спросил, откладывая приборы и отодвигая тарелку.

Поджал губы и проговорил, как мне показалось, с усилием, заставляя себя:

– Спасибо за обед. Очень вкусно.

– Влад, ну я же чувствую. Что происходит? – спросила, не отводя взгляда от лица мужа, стараясь уловить его эмоции.

– Ир, а что происходит? К чему эти допросы? – со сдерживаемым раздражением проговорил муж вставая, явно не желая этого разговора.

– В доме своих родителей, когда ты недопустимо опоздал, и потом вёл себя возмутительно по отношению ко мне, я не хотела ничего говорить. Ты был странно возбуждён и взъерошен. Будто у тебя случилось что-то внезапное. Мне не хотелось выставлять рядом с твоей бывшей женой наши отношения напоказ, вступая в разборки. И я спрошу у тебя в очередной раз сейчас: что происходит, Володь? – говорила я вслед уходящему из кухни мужу.

Его лопатки дёрнулись под моим взглядом, будто стряхивая. Он притормозил и обернулся ко мне:

– И что возмутило тебя в моём поведении, праведница? Словно у тебя всегда всё как положено, ровно? Будто главное – не выделяться, – буркнул он и тихо добавил, будто про себя, – ханжа.

Вот это было обидно. Вот прямо в сердечко.

– Я не ханжа, Влад! – может, чуть громче, чем нужно, вскрикнула и добавила быстро–быстро, частя словами, – ты лапал меня там при всех, будто трактирную девку, жамкал как… Как…

– Без должного уважения?

– Да ну тебя! – рассмеялась, сбрасывая напряжение, и продолжила, опустив голову – Но всё же, я не понимаю, зачем?

Муж оказался внезапно очень близко. Он поднял мне голову, взяв в ладони лицо, и проговорил нежно прямо в мои глаза, проводя большими пальцами по скулам:

– Ты же знаешь, я как Кольку вижу, не могу удержаться от провокации.

И поцеловал.

Вначале аккуратно, вроде невесомо, после сильнее. Не вырваться из плена. Не освободиться.

– Я завтра уеду в Тверь. Нужно посмотреть, как запустят производство после праздников. Приеду поздно, – проговорил он, отстранившись.

Я положила голову ему на грудь и стояла рядом, согреваясь под его ладонями. Слушая мерный стук сердца. Но противный холод не желал уходить. Притаился в районе солнечного сплетения. Оплёл щупальцами колючей проволоки позвоночник.

Влад вновь ушёл от разговора. Снова я так и не узнала, что случилось тем вечером и отчего мой муж был в неадеквате.

Как живут люди вместе, ежедневно сомневаясь друг в друге? И отчего я стала замечать эти моменты? Что происходит между нами?