— Нам нечего обсуждать, — помотала головой. — Уходите.

— Сначала выслушайте меня, а потом прогоняйте, — сказал он с той же сталью в голосе, с какой недавно говорил отец. И я съёжилась. Я не умела возражать взрослым, властным мужчинам. Привыкла жить за их широкими спинами, не думая ни о чём.

— Хорошо, — кивнула, судорожно сглотнув.

— Я не стану вас щадить и скажу прямо: вашему отцу осталось недолго. Да что там — он держится на чистом упрямстве. На заботе о вас. Потому что пока не решил, кому вверить свою фирму. Поэтому мы с ним всё обсудили. Если я стану членом вашей семьи, никто в совете директоров не станет возражать, против моей кандидатуры на посте генерального. А вы — останетесь главным держателем активов с правом подписи. Поймите, мы с вашим отцом очень долго всё выстраивали. Нельзя запустить в это дело других. Нельзя позволить, чтобы всё рухнуло из-за капризов одной девчонки.

— Из-за капризов! — я сжала кулаки. — Где вам, бесчувственному, понять, что в восемнадцать лет капризы — это нормально. Эмоции — это нормально. Желание быть любимой — то же.

Тогда я, наверное, впервые расплакалась перед ним.

Он молча вынул платок и протянул мне.

— Не усугубляйте всё, — пожурил строго, вместо поддержки. — Если хотите, можем потом развестись. Я же останусь вашим помощником, пока вы сами не сможете возглавить фирму.

Вытерла слёзы и кивнула. Его железная логика начинала прогибать меня.

— Хорошо. Только запомните это.

— Конечно, — согласился он. И я уже было рванула в сторону, когда Гена схватил меня за руку и посмотрел прямо в глаза: — И почему вы решили, что не будете желанной и любимой?

— Потому что вряд ли вы способны на подобное…

— А вы проверьте.

То был вызов. Я его приняла.

Отец успел устроить мне роскошную свадьбу и буквально через два дня умер. А Гена… не собирался со мной разводиться, как обещал. Впрочем, очень скоро я и сама уже не хотела развода… Но теперь я понимаю все его мотивы, настоящие, а не те, что он лил мне в уши. И даже скоропостижная смерть отца принимает другой — более зловещий — окрас. Теперь мне кажется, всё было неспроста. Продумано и просчитано заранее. Недаром мама так плакала на свадьбе. Недаром поругалась с отцом из-за Гены. Материнское сердце не обмануть… Она чуяла, какому опасному продуманному чудовищу в лапы меня отдали.

Накатывает запоздалый страх. Три года я жила с лживым монстром, с тонким лицемером, слишком умным, чтобы я могла поймать и разоблачить его. Спасибо мамочке. Неизвестно, что было бы дальше. Вдруг — моя смерть.

Ёжусь, хотя в салоне машины тепло. Смотрю за окно. Теперь уже без слёз. Чётко понимая, что надо делать — разводиться и выдирать его из своей жизни. Навсегда.

Мои размышления прерывает сообщение в мессенджере: «Не смей ехать к матери. Это опасно!»

Да пошёл ты! Вот почему всё это время он настраивал меня против мамы. Пазл теперь собирается. Бросаю в чёрный список. Баню везде, где можно. Не хочу слышать!

Раздаётся звонок. Номер неизвестен, хотя я знаю, кто звонит.

— Гена, — говорю, всё-таки снимая трубку, — не звони мне больше! Не хочу… Ничего от тебя не хочу!

— Мэй, не дури! — требует он. — Ты не позволила мне ничего объяснить. — Голос срывается, Гена явно взволнован. — Мэй, всё не так…

— Ген, прошу! Ты же умница! Гений! Не скатывайся в банальщину! А то получается, как в дурном анекдоте.

— Хуже, Мэй, куда хуже… Она это специально.

— Ой, всё! Так и знала, что переведёшь стрелки на маму. Не смей! Слышись, не смей забирать у меня последнего родного человека. И не звони мне. Всё.