На самом деле было безоблачно.

Я тогда думал, что и в жизни моей дальше будет так же.

7. Глава 7

На следующий день Игнат, наконец-то, увозит меня из этого ужасного места.

Нет, отдельная хорошая палата, вежливые медсёстры — я это ценю. Но мне уже начинает казаться, что меня специально чем-то пичкали. Потому что ничего подобного я раньше не испытывала. Хуже было только когда застала мужа с подругой. Тогда я на несколько секунд попала в Ад. Но затем это всё взяли и растянули на несколько недель.

Я никогда ещё не испытывала таких эмоциональных качелей.

Мне до того казалось, что с психикой у меня всё нормально.

Оказывается, что нет. Игнат открыл мне глаза на себя саму? Но спасибо я ему за это, конечно же, не скажу.

Я не плачу по дороге только потому, что боюсь вернуться в больницу. Боюсь, что меня там запрут, продолжат пичкать неизвестно чем, и я никогда не поправлюсь.

Мамочка, не волнуйся обо мне, я буду в порядке.

Убеждаю себя как могу.

Плачем я не воскрешу ребёнка.

И наши отношения с Игнатом тоже.

Нестерпимо хочется оказаться подальше от него, но на меня всё ещё действуют препараты — даже потянуться и дёрнуть за дверцу в машине нет сил. А так бы просто вывалиться на ходу и… Нет, нельзя думать об этом.

Чувствую себя лишь куклой. Его куклой. К тому же сломанной.

Но этот эффект ведь пройдёт, верно? Я высплюсь, а завтра соберу вещи, пока его не будет дома, чтобы без лишних скандалов, и просто уеду.

Домой, да… пусть он и знает, где я жила, но ведь не станет выкуривать из дома, не станет ехать за мной?

Может быть, я ему и жена, но не рабыня.

Сглатываю вставший в горле ком, глаза печёт.

Он просто вынес меня из больницы на руках и усадил на переднее сидение. Хотя я бы предпочла не видеть его, предпочла бы заднее или вовсе — багажник.

Голова полна странных мыслей.

Даже в таком состоянии замечаю свою болезненную худобу. Такое Игнат обычно называется как-то звучно… «Героиновый шик» вроде. Становится страшно, никогда ещё я не выглядела хуже. На мне шёлковый топ на тонких лямках и джинсы. Всё большее. А самое главное — это впалый живот.

Конечно, он никогда и не был округлым, но…

Это заставляет меня заскулить. Хоть и очень не хочется привлекать внимание Игната. Но, господи… Как же трудно мысленно отпустить мою кроху. Попрощаться.

Я знаю, что не могу вечно вздрагивать от мысли об этой беременности, но…

Я очень хотела этого ребёнка. Этого. От человека, который любил меня. Из вселенной, где всё было хорошо.

И никакого другого…

Игнат сворачивает с главной дороги и едет куда-то по улице, которую я не узнаю.

Он бросает на меня взгляды. Я чувствую. Но сама делаю вид, что рассматриваю потёртую джинсовую ткань.

Не хочу ни жалости, ничего…

Если она вообще будет. За последние дни я услышала столько ужасных вещей от него, сколько не слышала за все месяцы совместной жизни.

Теперь я вспоминаю какие-то шероховатые моменты. Парочку шуток, которые мне не очень понравились. Грубость, если у него не было настроения.

Но это было настолько на фоне всего хорошего, настолько незначительно, что… что я начинаю сомневаться в собственном рассудке.

Не может человек так быстро перемениться.

А если притворялся — зачем?

Был бы этот брак выгоден для него, я бы хоть как-то могла всё для себя объяснить. Но нет же. Он казался таким влюблённым, окрылённым и всё время говорил, какая я хорошая, как я ему нравлюсь.

Детей хотел.

Но если он так среагировал на выкидыш, то как бы стал себя вести, если бы не дай бог наш ребёнок в будущем заболел? Сказал бы, что его лучше сдать куда-нибудь и родить нового?