Смешно.

Но я не стал шутить, говорить что-то грубое. В её голосе звучало такое тепло и забота…

Странный способ склеить мужика.

Интересно.

А потом я понял — она не собирается меня цеплять. Даже не думает об этом. У неё есть парень и — ха! — верность? Или есть на крючке рыбка покрупнее?

Ещё хуже — успела влюбиться в Виталика?

Я бы не рекомендовал, на его счету уж слишком много разбитых жизней.

Я даже завёлся тогда. И едва ли не чувствовал себя оскорблённым. Музыка играла такая, какую обычно ставят подростки под занятия сексом, жарко, модельки трясут худосочными задницами, а она говорит со мной о каких-то пустяках — детский лепет, — тратит моё время, даже не собираясь предлагать уединиться…

Ну и шла бы к… кто там у неё?

Вся суть в том, что никто. На мои вопросы Виталя только рукой махнул, мол, блаженная она, отвали.

Я не считаю, что все девушки — шлюхи. Знаю много приличных. Но в Лере есть много всего привлекательного и кроме невинности.

В первую очередь какая-то полупрозрачная, призрачная гордость. Она вроде как из простой, даже бедной семьи. Вроде как из села, даже деревни. Но в её движениях, правильной, красивой речи, в манере подавать себя и рассуждать нет ничего похожего на деревенский шик. Ничего вульгарного. Для неё здесь, может быть, многие вещи в новинку, но несмотря на это она смотрится гармонично среди моделей Витали. Точнее, даже по-хорошему выделяется.

Я тогда подумал — значит, и в моей квартире будет смотреться неплохо.

С каждым свиданием я всё больше узнавал её, всё сильнее хотел. А даже поцелуя добиться задача была сверхсложная.

В итоге я сделал неожиданное для себя открытие — она же идеальная кандидатура на роль моей жены.

Не то чтобы мне срочно нужно было жениться. Но как только стукнуло тридцать, задумался о семье. Дети, уют и всё прочее. Есть в этом что-то привлекательное.

Для меня жена не для страсти, скорее для дома и детей.

И Лера бы отлично в это вписалась.

Я могу ей доверять, она принадлежит к тому редкому типу людей, у которых в характере нет подлости, которые… по-настоящему думают о других и никогда не причинят боль в ответ. Тем более исподтишка. Ещё она достаточно сообразительна, чтобы быть другом. Красива — тоже важно. Умеет готовить и вот это всё. Ну и со здоровьем всё более ли менее. Хотя и на обследования её отправить надо.

Бинго же, разве нет?

Надо брать, пока ещё горячая, пока не испорченная, не развращённая большим городом.

Хочу быть её первым.

И желательно последним.

Это всё я вкладывал в простые и понятные для неё слова «Я люблю тебя», которые были вечным ответом на набившие оскомину вопросы. Типа «Зачем я тебе?».

Моя бедная Лера считает себя недостаточно хорошей для меня.

Она не понимает, что всё наоборот.

Я уже не мальчик, мне нужно удобство.

А она удобная.

«Ты удобная» для любой женщины нужно переводить как «Я люблю тебя» — тогда не будет проблем…

С её подружкой же, Алиной, всё совсем иначе.

Она как раз таки тот самый «деревенский шик». В каком-то весьма и весьма гротескном значении.

Я одновременно не люблю такое и завожусь.

Она невысокого роста, грудь больше, чем у Леры, но она сама не охренеть какая худая. Дурацкая чёлка, тёмно-русые волосы какого-то мышиного оттенка, лицо в ублюдских веснушках. Карие глаза, нос картошкой, большой рот. Губы красивые. И в целом, конечно, не уродина. Но если моя Лера — Багира, хоть и сама не знает об этом, то Алина — дворовая драная кошка, слава богу, что не пузатая, которая мнит о себе невесть что.

На её лице написано — блядь. Даже не шлюха. Просто блядь.