— Мне хотелось проверить, все ли нормально у Айны, поэтому пошла к ней в спальню. Она так сладко спала, что я немного задержалась. Просто полюбоваться. А потом эти двое сумели открыть окно и пробрались внутрь.

— Опиши их, — глухо требует, по-прежнему вжимаясь лбом в стену.

— Грубые черты лица. Худые. Среднего роста. Грязные, сальные волосы, одеты в темное. У одного шрам на правой щеке.

— Дальше.

На это требование качаю головой, хотя он меня не видит:

— Больше ничего не помню. Айна проснулась от моего крика. Очень испугалась. Пока я пыталась ее успокоить, почти на них не смотрела.

Дарран вдруг поворачивается ко мне всем корпусом и зло выплевывает:

— Считаешь меня идиотом?

От его рыка все внутри сжимается.

Взгляд невольно скользит к незашторенному окну, за которым кусты отбрасывают густые тени в разноцветных лучах магических светильников. Сказочно красиво — будто радуги раскинуты по всей замковой территории. Вот бы вырваться туда, на волю, подальше от этого тирана!

Коротко вздохнув, перевожу взгляд на мужа и пожимаю плечами:

— Я не понимаю, о чем…

— Вот и я не понимаю, — обрывает жестко, — почему ты вздумала навестить ребенка посреди ночи, хотя тебе было велено сидеть в спальне до утра.

Пытаюсь подавить в себе нарастающее чувство паники. Кажется, я недооценила мужа. У главы тайной полиции профессиональный нюх на недоговорки. Почему рядом с ним я всегда чувствую себя меньше и беспомощнее, чем есть?

— Мне очень надо было ее увидеть, — бормочу, нервно теребя складки и без того измятого, темного платья.

— Почему? — повторяет с нажимом, почти по слогам.

— Пожалуйста… — шепчу, умоляюще глядя в хмурое лицо мужа. — Давай не будем об этом! Главное, что Айна жива и находится в безопасности.

— Рассказывай, — приказывает он, нависая надо мной своей мощной фигурой.

Сильными пальцами правой руки обхватывает шею. Просто держит, медленно водя большим пальцем по горлу, не спуская с меня пытливого взгляда. Уголки плотно сжатого, чувственного рта опущены. Странно, что, оказавшись в его власти, не ощущаю от него никакой угрозы. Острота ситуации будоражит, мощь дракона завораживает, будто перышком водит по обнаженным нервам.

— Мне приходят видения, — наконец, выдавливаю из себя. — С самого детства. Они всегда сбываются. Я увидела в комнате Айны две мужские фигуры и не могла не проверить.

— Почему сразу не сказала правду? — укоряет глухо, с минуту помолчав.

Отвожу взгляд. Как объяснить ему, что я стыжусь своих видений? Что этот хаос в моей голове приносил лишь проблемы. Память услужливо подкидывает воспоминание из детства.

Мама на кухне готовит, Флора клянчит у нее кусочки еды, немного не дотерпев до ужина, а я сижу перед камином в гостиной. Греюсь, вытянув перед собой маленькие ладошки. Любуюсь огненным танцем, как вдруг раздается резкий крик — и моя сестра воет от боли, схватившись за обожженную руку.

Вздрагиваю всем телом, тру глаза, осматриваюсь. Флора, веселая, довольная, отряхнув от крошек розовое платье в нарядных воланах, подбегает ко мне с кусочком хлеба и теребит плечо:

— Подвинься. Расселась тут... Королева!

Сдвинувшись в сторону, с тревогой наблюдаю, как она тянет кусок хлеба к огню. Хочет поджарить, чтоб было вкуснее.

— Обожжешься, не надо! — прошу, но она меня не слушает, слишком близко наклоняется к пламени, и я окончательно ударяюсь в панику. — Я видела, что ты обожжёшься. Дай мне хлеб, лучше я сама!

Пытаюсь ее удержать, но она отталкивает:

— Не мешай! Вот же муха назойливая! Отстань!

Одно неловкое движение, и ее кисть целиком погружается в огонь. Раздается резкий крик — и сестра воет, схватившись за обожженную руку.