— Ламар, на два слова! — рычу, кивнув в сторону коридора.

8. Глава 8

Луара

— Что значит «хрена»? — раздается тонкий, растерянный голосок.

Вопрос Айны помогает выйти из ступора. Девочка вертит головой, переводя взгляд с окаменевшей гувернантки на меня и обратно. Милана поджимает губы и принимается тщательно вытирать уголки рта шелковой салфеткой — она явно не собирается отвечать на неудобный вопрос. Приходится выкручиваться самой.

— Это слово значит, что папа очень сердит. Но его ни в коем случае не должна произносить леди, — на этих словах вздыхаю, потому что говорю, как чопорная гувернантка.

Пока малышка не начала допытываться, почему леди нельзя произносить папино "сердитое" слово, быстро обращаюсь к мужчине, так и стоящему в дверях:

— Прошу вас, проходите, присаживайтесь!

Широкоплечий, высокий, красивый брюнет с веселым интересом наблюдает за происходящим, чуть приподняв бровь. Он смутно кого-то напоминает, и я принимаюсь копаться в закутках памяти.

Еще при жизни отца я часто заходила в магическую академию. Мне нравилась атмосфера волшебства: профессора с артефактами, зажатыми под мышкой, жизнерадостные адепты, яркие всполохи магии в широких коридорах. Кажется, лицо этого мужчины из той моей счастливой жизни.

Внезапно кроет тоской. Вот бы вернуться назад, в те времена, когда родители были живы!

— Мы уходим, Айна, — поднимается гувернантка. — Пора вложить в вашу голову более стоящие знания, чем… вкладывают некоторые.

Милана одергивает темно-серое платье резкими движениями худых рук и бросает на меня укоризненный взгляд. То ли злится, что я объяснила «плохое» слово, то ли считает, что на мне можно отыграться за действия мужа.

Хочется спрятать лицо в ладонях. Даже не так. Хочется спрятаться от этого мира. Что бы я ни сделала, как бы ни старалась, мои поступки все время кого-то злят, и это порядком утомило.

Девочка послушно встает. По примеру гувернантки одергивает на себе нежно-розовое платьице, делает пару шагов в сторону двери, как вдруг срывается с места, обегает длинный стол и обвивает меня теплыми ручонками. Шепчет:

— Я нашла вчера красивое перышко. Когда ты придешь, я тебе покажу! Только тебе, больше никому!

И снова меня топит нежностью и благодарностью — лишь от нее, единственной, я ощущаю принятие и поддержку.

Обнимаю покрепче тонкую фигурку, глажу по шелковистым волосам, целую в мягкие щечки, и уже через минуту девочка вместе с Миланой исчезает за дверью.

В столовой остаемся мы с незнакомцем. В наступившей, неловкой тишине размышляю, что мне делать. Наверно, не стоит проводить время с чужим мужчиной наедине. Боюсь даже представить, как отреагирует на это Дарран. Вторую сцену ревности за одно утро я не перенесу.

Но, с другой стороны, невежливо бросать гостя одного.

Уйти или остаться? Задумчиво смотрю на дверь.

— Лорд Амакиир будет не против, если вы составите мне компанию на время завтрака, — вдруг улыбается мужчина. — Признаться, завтракать одному не так уж весело. Несмотря на поразительно богатый выбор еды, — он иронично поднимает бровь, наткнувшись взглядом на водянистую кашицу в серебряной миске.

У него приятное, располагающее лицо, хотя улыбка затрагивает лишь губы. Густая щетина и пара расстегнутых пуговиц придают ему небрежный, легкомысленный вид, но эта простоватость обманчива. Маг далеко не прост, раз умеет по языку тела определять ход чужих мыслей. Мысленно приказываю себе не терять с ним бдительности.

— Откуда вы знаете, как отреагирует лорд Амакиир? — пожимаю плечами. — Вы его близкий друг?